Цирк мертвецов

Джин ослабил хватку, и Рэй немного пошевелил пальцами, потом он поднял голову и обвёл взглядом ресторанный зал. Он не пошевелился, когда Луи попытался тихо выйти из-за столика.

— Пропусти меня, я ухожу, — сказал Луи, но его отец только упрямо покачал головой. — Пап, не будь ослом.

— Да ладно тебе. Давай иди сюда.

— Нет.

— Пожалуйста, у меня был сложный день, — уныло сказала Рэй. — Прости меня.

Повисла долгая тишина. Потом Луи, стараясь не показывать свою озабоченность, спросил:

— Что случилось?

— Они хотят отказаться от моих услуг и найти сценариста.

— Кто «они»? — спросил Джин.

— Рэлстон, продюсер, все, — пыхтя, Рэй допил остатки мартини. Теперь он был зол, почти взбешён. — Они хотят, чтобы я изменил конец. Они не хотят, чтобы дети умерли.

Но это делает бессмысленным весть сюжет. Пошли они к чёрту! Я не изменю ни слова.

Все замолчали. Нильс Лофгрен, сидевший напротив, тихо улыбнулся. Они с Джином приветственно кивнули друг другу. Джин и Нильс были знакомы с конца семидесятых, когда они оба жили в Топанго, а Нильс частенько играл с Crazy Horse, группой, которая помогала с записью альбома «After the Gold Rush» Нилу Янгу[109].

Улыбаясь, Нильс поднял стакан с вином и сказал Джину:

— За старые добрые деньки!

— Да, — улыбнулся в ответ Джин. — Были времена.

— Помнишь вечеринку четвёртого июля в том году? Ты разорился, купив все эти старые пластинки. Они у тебя до сих пор все есть?

— Все до единой.

— А та блондинка? — спросил Нильс. — Вы ещё встречаетесь?

Джин медленно и мягко ответил:

— Нет, она умерла.

Пока официант записывал заказ, Луи смотрел, как люди оборачивались, чтобы взглянуть на Стива Мартина, который садился за столик в противоположном конце зала. Он натянуто улыбался, на нём была рубашка в яркую зелёную полоску, заправленная в белые парусиновые брюки. С ним пришёл человек пониже ростом с аккуратной причёской и две блондинки с худыми запястьями и большими бюстами, все четверо весело смеялись чему-то.

Брюс Спрингстин написал что-то на салфетке, а Нильс передал её Луи. На салфетке было написано: «„Pledging My Love“ — отличное кино. Твой отец — художник. Не доводи его».

Луи улыбнулся. Когда Рэй следующий раз встретился с ним взглядом, Спрингстин сказал:

— Он был хорош. Спасибо.

— Я знаю.

Джин сказал Нильсу:

— Элис мертва. Она погибла в авиакатастрофе. Разговор стих за обоими столиками. Линда Ронстадт казалась испуганной, она посмотрела на Джина своими круглыми кукольными глазами.

— Зачем ты это сказал? — спросил Рэй у Джина.

— Нильс знал её. Помню, четвёртого июля они разговаривали о книгах. Им обоим нравился Курт Воннегут и Фланнери О’Коннор. И Элис иногда летала из округа Колумбия, — сказал Джин. — Он оттуда родом. Да, Ник?

— Я из Балтимора.

— Это рядом, — заметил Джин. Потом бесцветным голосом сказал, что Леон Рассел, легендарный пианист из Талсы[110], тоже был на той вечеринке. — Помню, что я говорил с ним о Бобби Фуллере. Он был его большим поклонником.

Рэй наградил Джина суровым взглядом:

— Дай этим ребятам спокойно закончить свой ужин.

— Здесь прохладно, — заметил Нильс.

— Может быть, даже слишком прохладно, — со смущённым смешком сказала Линда Ронстадт.

Брюс Спрингстин жевал кусок мяса. Немного подумав, он сказал:

— Бобби Фуллер мог бы написать много хороших песен, — и все с ним согласились.

Рэй попросил прощения и вышел в туалет. Он запер кабинку изнутри и достал флакончик с кокаином, который он всегда носил в правом переднем кармане джинсов. Четыре быстрых вздоха, и он, довольный и радостный, уже стоял перед раковиной, брызгая водой в окоченевшее лицо. Когда он шёл обратно, он увидел, что Стив Мартин смотрит на него с застывшей улыбкой, как будто какое-то неприятное и хорошо забытое происшествие всплыло в его памяти. Через мгновение он положил вилку и сказал что-то своей грудастой спутнице.

Лицо Рэя подёргивалось, сердце бешено стучало, он пересёк зал, остановился напротив столика Стива Мартина и недружелюбно уставился на него. Через несколько мгновений щуплый, хорошо одетый мужчина, пришедший с Мартином, обернулся к Рэю и нетерпеливо спросил:

— Чем могу вам помочь?

— Помнишь меня? — спросил Рэй Стива Мартина.

— Простите?

— В шестидесятые я работал на Си-би-эс. Я был редактором «Шоу братьев Смазерс» во время их второго сезона.

Стив Мартин скривил губы. Он избегал смотреть Рэю в глаза.

— Бёрк?

— Да. Я больше не редактор. Теперь я пишу сценарии, — слегка улыбаясь, перечислял Рэй свои заслуги.

— Это хорошо, Бёрк. Для тебя хорошо. Может быть, напишешь что-нибудь для меня.

— Не думаю, Стив.

Блондинка, сидевшая рядом со Стивом, обернулась и посмотрела на Рэя с грубоватой нежностью.

— Почему бы тебе не вернуться за свой столик? — спросила она.

— Он пьян, — сказал спутник Стива Мартина.