Цирк семьи Пайло

Шар исчез. Он тотчас же понял, что его предали. Он хрипло завизжал. Затем последовал лихорадочный и безрезультатный обыск всей комнаты, после чего Джей-Джей сел, уставившись прямо перед собой и скрипя зубами, то и дело молотя кулаком по подушке и содрогаясь от злости.

– Джейми, – прошептал он, – вот теперь война.

* * *

Уинстон устал от постоянного давления прожитых лет. Возможно, именно грим позволял всем им так долго жить и поддерживать силы; сам он давно перестал считать проведенные здесь годы. Однако Уинстон начинал подумывать, что причиной всего являлось само присутствие в цирке. Он давным-давно бросил пользоваться краской, но тело его само по себе подключалось к происходящему. Он слышал россказни о проходимцах, побывавших в цирке, после чего влачивших долгое жалкое существование: бездушных автоматах, которых с жизнью связывало лишь то, что их тела все еще продолжали функционировать. Вот именно так Уинстон себя и чувствовал.

Он пытался встретиться с Рэндольфом, что было очень непросто: и клоуны, и акробаты находились в постоянном ожидании какой-то гадости друг от друга. Такой напряженности давно не случалось с той самой поры, когда акробаты потеряли троих в последнем крупном столкновении. Клоуны потеряли двоих. Уинстон оказался здесь в 1836 году на замену Уэнделлу, легендарному толстому клоуну, четырехсоткилограммовой безобразной туше. Многие говорили, что номер Уэнделла – в балетной пачке с выделыванием пируэтов – был куда более уместен в шоу уродов. Было это давным-давно, когда цирк переместился из Франции в эту отдаленную колонию для каторжников, которая развилась и превратилась в полноправное государство буквально у них на глазах. До Франции цирк обитал в Шотландии, до Шотландии – в Греции, а еще раньше… Тут источники становились немного туманными. Уинстон помнил, как цирк заново развертывался после переезда, едва он успел в него прибыть, тогда карнавал разобрали на отдельные кусочки и переправили через ворота касс один за другим.

Хотя Уинстон жил в теле старика, здесь он находился относительно недавно. Рафшод появился после него, Дупи и Гоши – задолго до, хотя об их биографиях давно позабыли. Они оба были слишком измененными, чтобы быть моложе нескольких столетий каждый. А Гонко? О нем Уинстон понятия не имел. Он слышал, что Гонко дружил с Пайло-старшим… а Пайло-старший умер давным-давно.

Уинстон остановился у шатра акробатов и громко свистнул, подавая знак Рэндольфу, что ему нужно поговорить. Реакция последовала мгновенно – выбежали двое акробатов, выкрикивая угрозы. Рэндольф неспешно вышел вслед за ними.

– Да нет, этот того не стоит, – презрительно заметил он, становясь между Уинстоном и остальными. – Старый урод и без нашей помощи отдаст концы, говорю я вам.

– Не ошивайся тут, – сказал Свен, нога которого была плотно забинтована. – Говорю тебе, еще раз тебя тут замечу, башку откручу.

– Это и к твоим дружкам относится, – добавил Рэндольф, и Уинстон уловил в его голосе нотки облегчения.

– Не понимаю, в чем загвоздка, – удивился Уинстон. – Я всегда прохожу этой дорогой, когда иду к Паноптикуму.

На мгновение их взгляды с Рэндольфом пересеклись – принято, понято.

– Вали с глаз долой, – сказал Рэндольф, плюнув под ноги Уинстону и, резко развернувшись, вошел в шатер. Акробаты последовали за ним.

Через несколько минут они встретились в тени около Паноптикума.

– В чем дело? – спросил Рэндольф.

– Что происходит? Один из твоих ребят пытался прикончить Джейми.

– Да. В знак расплаты.

– А почему Джейми? Он же один из нас. Почему не убрать Рафшода или Дупи?

– Джейми… Нет, Джей-Джей гораздо опаснее остальных, Уинстон. Он же знает о нас, господи боже. Ты неправильно поступил, приведя его на собрание.

– С этим мы разобрались. Джейми нашел способ скрывать свои мысли от Джей-Джея. Он блокирует свою память порошком. Джей-Джей просыпается, ничего не зная.

– А как мы в этом убедимся?

– Я же живу рядом с ними, и каждый день вижу Джей-Джея.

Рэндольф, похоже, начал злиться.

– А как мне заставить остальных изменить к нему отношение?

– Не знаю, может, это тебе и не удастся. Но есть «кандидаты» куда лучше, чем он, вот и все. Джей-Джей может нам пригодиться.

– А еще он может нас всех погубить к той самой матери, Уинстон.

Клоун вздохнул и потер пальцами виски.

– Я не могу тебе позволить этого сделать. Джейми – славный парень. Джей-Джей – полная гнида, но, по-моему, Джейми его раскусил и нейтрализовал.

– Господи, Уинстон…

– У меня бы камень с души свалился, если бы его прикончили, уж поверь. Но у меня на совести и так всего выше крыши. Он сюда не просился, Рэндольф.

Рэндольф в ответ промолчал, но посмотрел на него взглядом, говорившем о многом: «И я не просился, и ты тоже, и все, блин, кто тут работает, и все зрители, которых сюда заманивают, и все жертвы деяний прорицательницы, и…»

Уинстон снова вздохнул.

– Ну… Не знаю, предупреди меня, если они соберутся напасть, хорошо? Подай какой-нибудь сигнал. Дай мне знать. Я сам его спасу.