Цирк Умберто

Первым, кого он направил туда, был Франц Стеенговер. Пан Ахиллес Бребурда закончил сезон в последний день апреля, а первого мая дядюшка уже обосновался в его канцелярии, чтобы вести оттуда деловую переписку. Театральные агентства беспрерывно слали предложения и проспекты, и Вашек, находясь в Германии, должен был регулярно просматривать их, отбирая нужные номера. Он временно оставался в Гамбурге, так как снял квартиру до конца сентября и тратиться на жилье вторично не хотел. Лишь изредка наведывался он в другие города, чтобы побывать в варьете и собственными глазами увидеть лучших исполнителей. Иногда он возвращался домой через Прагу и обсуждал со Стеенговером наиболее сложные вопросы.

— Maucta, p'ane sef[160], — приветствовал его голландец в первый же приезд, желая выказать свое усердие в изучении чешского языка. И новый прилив горячей симпатии к этому скромному человеку с облысевшей головой охватил Вашека при виде железной кровати и дешевого умывальника в соседней каморке, где, не желая вводить Вашека в лишние расходы, поселился дядюшка Франц. В Праге Стеенговер не знал ни души, кроме Сметаны-Буреша. Но мельница у каменного моста явилась отличным опорным пунктом, и секретарь нисколько не сомневался в том, что со временем завоюет весь город.

Самую действенную помощь в этом ему охотно оказывали пан Ахиллес Бребурда и его братья. В то годы в Праге фамилию Бребурда носили три человека, все трое — сыновья Матиаша Бребурды, мясника и трактирщика из Кардашовой Речицы. Старый Бребурда, плечистый верзила, в молодости был грозой Индржихово-градецкой округи и вечно затевал драки в корчмах и на гуляньях в храмовые праздники. С годами он несколько остепенился. Чтобы не мотаться в поисках скота по южночешским ярмаркам, Бребурда завел друзей среди управляющих и приказчиков графских поместий и ферм. Наделенный крестьянской хитрецой, оборотистый, он до сделки говорил без умолку, после сделки молчал, как могила, а главное — умел как бы между прочим развязать кошель и оставить где надо сотенную-другую. Он знал множество способов «подмазать», и лучший скот из господского стада неизменно поступал на его бойню. Бребурда перенял всякие графские причуды и троих своих сыновей окрестил согласно начальным буквам латинского алфавита: Ахиллес, Бржетислав и Цтибор — словно в их жилах текла голубая кровь обитателей замков. Он подобрал всем троим героические имена, ибо преклонялся перед силой и уважал молодечество. Ахиллес уехал в Прагу и, купив ресторан в саду на Штванице[161], устраивал концерты военных оркестров и танцы для избранного общества. Со временем к нему перешел также отель и ресторан «Эрцгерцог Людовик» на Поржичи, а при посредничестве отца и содействии нескольких дворян Ахиллес заделался ресторатором палаты представителей чешских земель. Его брат Бржетислав выучился дома ремеслу мясника и обосновался в староместских мясных рядах, прославившись среди коллег и покупателей высоким качеством говядины и свинины, которыми его в изобилии снабжал отец из Кардашовой Речицы. Третий сын, Цтибор, следуя предначертаниям отца, прошел школу австрийских виноторговцев, служил в мозельских и бургундских погребах и вернулся домой столь изощренным дегустатором, что мог из разных остатков изготовить самое настоящее Chateau-Neuf-du-Pape или Margot sp'ecial. На Ездецкой улице Цтибор открыл первый в Праге большой погреб натуральных вин: рейнского, мозельского и прочих, не говоря уже о винах австрийских и венгерских.

Все три брата поддерживали друг друга, и самый старший из них, Ахиллес, был признанным главой этого триумвирата Бребурдов. Для своих заведений он закупал мясо у Бржетислава, а вино у Цтибора, протежируя братьям в домах аристократов и богатых мещан. Когда все трое собирались у него в доме, приходилось располагаться в столовой: гостиная была слишком тесна для них. Братья унаследовали от отца гренадерское телосложение и могучую мускулатуру; скачки на Императорском лугу они ездили смотреть в разных колясках — двое в одну не помещались, лошадям же и одни седок доставлял немало хлопот. Скачки и состязания силачей были их излюбленным развлечением. При содействии братьев Прага стала раем для тяжелоатлетов. Всякий, кто умел поднимать тяжести или отличился в борьбе, начиная с работавших на бойнях простолюдинов и кончая знаменитыми борцами международного класса, мог получить в общедоступном трактире Ахиллеса Бребурды так называемую классическую порцию мяса и кнедликов, втрое превосходившую обычную. Братья Бребурды охотно платили за борцов и в других трактирах, а на состязаниях учреждали собственные призы и поощрительные награды в утешение побежденным.