Цирк зажигает огни

И вновь дорога на восток, на Дальний Восток на сей раз. Подъезжая к Владивостоку, Юрий Владимирович впервые в жизни увидел затемнение – и не кинематографическое, для съёмок, а настоящее, военное. Когда подъезжали к станциям Приморская и Угольная, проводники опустили на окнах шторы, и дальше пассажиры ехали, как в туннеле. Первое впечатление от Владивостока: хмурый залив, сумрачное небо, расчерченное лучами прожекторов. Особого напряжения в приморском городе не было, но чувствовалась постоянная настороженность. На улицах преобладали люди в военной форме. Это было начало событий на озере Хасан. Вскоре в городе появились первые раненые бойцы и командиры Красной Армии. К шефской работе в госпиталях сразу же подключился и Юрий Владимирович. Он взял с собой морского льва, мелких зверюшек. Таких артистов ни раненые, ни медперсонал в палатах ещё не видели! Выступали циркачи без устали, и не овации были их наградами, а улыбки на лицах защитников восточных рубежей Родины.

Именно тогда, в те дни, началась военно-шефская работа Юрия Владимировича Дурова, и именно тогда в его цирковых номерах впервые прозвучала сатира, причём чисто в дуровском духе. В то время во Владивостоке действовали консульства ряда государств. На одном из цирковых представлений присутствовал японский консул со свитой. Увидев гостя, Юрий Владимирович громко спросил своего нового морского льва Павла I:

– Скажи, Паша, как расправилась доблестная Красная Армия с самураями у озера Хасан?

Морской лев зарычал и стал бить себя ластами по бокам, а дрессировщик, обращаясь в зал, понимающе подтвердил:

– А-а, расшлёпали?..

Сценка вызвала шквал аплодисментов в зале, а сотрудники консульства под свист и улюлюкание зала покинули в спешке свои места. Так неожиданно для себя самураи превратились в дуровских статистов!

Через некоторое время Юрий Владимирович вновь оказался у дальневосточников, на сей раз в городе Улан-У^э. Поблизости от бурятской земли разворачивались грозные халкингольские события. Сразу же была создана фронтовая цирковая бригада, которую возглавил А. М. Волошин, впоследствии директор Училища циркового искусства. Юрий Владимирович очень огорчался, что в состав бригады его из-за громоздкости номера не взяли и предложили лишь разовые выступления в прифронтовой полосе и в госпиталях.

Не знал, не думал артист, что весь его военный опыт очень скоро пригодится и что полстраны будет фронтом, и вся восточная часть страны станет тылом.

А пока подошёл знаменательный юбилей – двадцатилетие советского цирка. Двадцать лет прошло с того самого дня, как В. И. Ленин в 1919 году подписал декрет о национализации зрелищных, в том числе и цирковых предприятий. На юбилей Юрий Владимирович был вызван правительственной телеграммой. Он принял участие в юбилейных торжествах и был дважды награждён: орденом Трудового Красного Знамени и званием Заслуженного артиста РСФСР. И всё это – на двадцать восьмом году жизни! Всего лишь полтора года назад он работал в зверинце, лишь формировал свой аттракцион, и вдруг такая высокая оценка труда! Анатолий Дуров-младший, например, создал свой аттракцион и свою программу почти за двадцать лет.

В Москве Юрий Владимирович узнал очень важную цирковую новость. Оказывается, было решено создавать постоянно действующие цирковые коллективы под единым художественным руководством. Среди первых таких худруков оказался и он. Ему предстояло в большом передвижном цирке проводить единую художественную линию, формировать программу, создавать цельные представления. Но всё перечеркнула война.

Цирк уходит на фронт

В середине июня 1941 года Юрий Владимирович в Москве готовился к гастролям в Смоленске. Туда уже были отправлены вагоны с животными. Дома цирковые артисты бывают редко, поэтому привязанность к дому у них не меньшая, чем у моряков или, скажем, полярников. Из окон дуровской квартиры на Большой Калужской улице виднеется Нескучный сад. Милая сердцу старого москвича картина. А старому москвичу всего лишь 31 год. В этом возрасти в наши дни многие творческие работники лишь начинают свой путь в искусстве. Юрий Владимирович – уже признанный мастер! Его знают и узнают не только любители цирка. Слишком раннее признание тоже порою вредит творческому человеку, может быть, – даже больше, чем слишком долгое непризнание. Во всяком случае, в литературе дело обстоит именно так. К тому же литература – занятие, рассчитанное на долголетие, как отлично сказал один мудрец. Цирк – другое дело, цирк – искусство молодых.