Цитадель

И еще раз. И еще. Еще. Еще. Дэнни почудилось, что крышка люка начала подаваться. Еще раз. Нет, не начала, показалось. Еще. Еще. Тут Дэнни почувствовал, как камень дрогнул под ногой. Крышка чуть-чуть покосилась. Пошла! — выдохнули оба одновременно. Еще. Еще. Странно, но именно сейчас, когда он провисел столько времени вниз головой, когда вены у него чуть не лопались, глаза лезли из орбит, рот перекосился от напряжения, а потные пальцы скользили по кольцу, Дэнни ощутил мощный прилив сил; силы переполняли его — от головы до каблуков ботинок. Его счастливых ботинок.

Ну, давай еще, задыхаясь, выговорил Мик. Так: раз… два… три!

Рывок — и каменная крышка едва заметно подвинулась. Раз… два… три!Дэнни лупил ботинками по камню, он бил его, топтал, толкал ногами, рядом в таком же исступлении трудился Мик — и наконец крышка, тяжелая, как надгробная плита, приподнялась, и они сдвинули ее в сторону.

Они выползли из-под земли и упали. Дэнни не сразу смог открыть глаза. Наверху были звезды и деревья. Ему не надо было озираться, чтобы определить, где они находятся. Он узнал запах бассейна. Только теперь этот запах казался Дэнни желанным, чуть ли не сладостным.

Они с Миком выбили ногами одну из квадратных мраморных плит на площадке около бассейна. Под плитой скрывался тайный ход в подземелье. Пользовались им когда-то или нет — кто знает.

Когда дыхание восстановилось, Дэнни наклонился над отверстием и прокричал: Все, выбрались! Я спускаюсь. Ждите внизу. Все нормально.

Несколько секунд не было ничего. Потом из глубины земли донеслось ликующее «ура».

Глава пятнадцатая

Сначала Дэнни поднимал наверх Анну с малышкой. Точнее, Анна поднималась по бесконечно длинной лестнице сама, но держалась одной рукой за шею Дэнни, чтобы, если она поскользнется (что и произошло, дважды), с дочкой бы ничего не случилось.

Следующим был Бенджи: Дэнни прижимал к себе ребенка одной рукой, и у него еще оставалось две ноги и одна рука, чтобы карабкаться по лестнице. За все время Бенджи, кажется, так ни разу и не проснулся.

Ховарда они с Миком поднимали вдвоем, закинув его руки себе на шеи. Он безвольно висел между ними, но ближе к поверхности начал понемногу приходить в себя и последние ступеньки преодолел почти самостоятельно.

Каждая ходка занимала не меньше пятнадцати минут, и на то, чтобы вывести из подземелья всех, ушло несколько часов. К тому времени, как все закончилось и студенты, все до единого, лежали на мраморных плитах вокруг бассейна, втягивая в ноздри свежий утренний воздух, взошло солнце.

Это был акт первый.

Акт второй состоял из объятий. Все принялись обнимать Дэнни — по одному, по двое, по трое, — и почти все при этом смеялись, или плакали, или то и другое вместе. Лишь раз в жизни у Дэнни было что-то похожее — в день окончания школы. Он не помнил в подробностях, что и как тогда происходило, но помнил чувство, владевшее всеми: Только что с нас свалилось что-то огромное, и можно все забыть и спокойно жить дальше, но мы не хотим вот так просто все забыть, и не можем. Это было слишком огромно.

Анна обняла Дэнни так крепко, что малышка у нее на груди сдавленно пискнула. Дэнни поразился тому, какая Анна сильная, и посочувствовал Мику: наверно, после того как эти сильные руки обвились вокруг тебя хоть однажды, уже не представляешь, как дальше жить без них.

Нора прижалась к Дэнни лишь на секунду и поцеловала его в щеку. И оттого, что эта девушка явно не отличалась щедростью на поцелуи, и оттого, что губы ее были бесподобно мягкими, поцелуй Норы показался Дэнни неожиданно чувственным. Он впервые ощутил ее запах, который тоже его удивил: она пахла не табаком, не пачулями и не потом, как можно было ожидать от девушки, украшенной пирсингом и дредами на голове. А чем? — спросил себя Дэнни, задумчиво глядя ей вслед, когда она отошла от него. В этот момент Нора обернулась, и Дэнни — тоже впервые — разглядел ее улыбку и увидел милую девочку из хорошей семьи, какой сама Нора не желала больше себя видеть, никогда. И он узнал этот запах, свежий, изысканный и сложный. Запах лужайки перед домом.

Нора: Спасибо.

Дэнни: Сказала она…

Нора сначала не поняла, но тут же рассмеялась: Так ведь нет же никаких наречий!

Дэнни: Ну, значит, просто спасибо.

Нора: Ну да, просто спасибо. Или еще можно: Спасибо, Дэнни. Разочарован?

Дэнни: Почему? Я доволен.

Оба рассмеялись, глядя друг другу в глаза.

А Бенджи обхватил руками ноги Дэнни, и от этого объятия внутри у Дэнни все перевернулось. Потому что руки у мальчика были такие тонкие, а сам он такой маленький, что Дэнни даже не мог в ответ прижать его к себе. Он лишь положил обе руки ему на голову и ощутил тепло его кожи под мягкими волосами. Сын Ховарда, подумал он.