Цитадель

Джозеф Ле-Рой был родом из Новой Зеландии. И несмотря на его богатство, дом на Грин-стрит и экзотическую дочку Топпи, не трудно было поверить, что прадедом его был Майкл Клири, безграмотный работник на ферме среди полей, окружающих Греймаускую гавань. Майкла Клири его товарищи, такие же маленькие люди, называли просто Лири. Джозеф Ле-Рой вступил в жизнь, конечно, под именем просто Джо Лири и мальчиком начал свою ^карьеру в качестве доильщика на одной из больших греймауских ферм. Но Джо, по его собственному выражению, был рожден для того, чтобы доить не одних.только коров. И тридцать лет спустя в конторе на верхнем этаже первого оклендского небоскреба Джозеф Ле-Рой подписал соглашение, по которому все молочные фермы острова объединялись в один большой комбинат сгущенного молока.

Это -была .грандиозная затея, этот комбинат "Кремоген".

В те времена сгущенное молоко было -еще продуктом новым, производство его-коммерчески не организовано. И ЛеРой первый оценил скрытые здесь возможности, руководил выпуском этого продукта на мировой рынок, рекламировал его как "богом данное питание для детей и больных". Залогом успеха служили не продукты Джо, а его безмерная наглость. Последнее снятое молоко, которое на сотнях новозеландских ферм выливали в сточную яму или скармливали свиньям, теперь продавалось во всех городах мира в красивых жестянках с пестрыми наклейками, под названиями "Кремоген", "Кремакс" .и "Кремфэт", втрое дороже чистого и свежего молока.

Вторым директором "Комбината Ле-Роя", представителем английских пайщиков, являлся Джек Лоренс, который, как это ни странно, был офицером гвардии до того, как стал коммерсантом. Но не только то, что Лоренс и ЛеРой были компаньонами, сблизило миссис Лоренс и Топпи.

Франсиз, которая имела свое собственное состояние и вращалась в высшем лондонском свете гораздо больше, чем Топпи (та иногда еще обнаруживала черты своих лесных предков), питала слабость к этому забавлявшему ее "enfant gate"'. Когда после беседы с Ле-Роем Эндрью поднялся наверх, он застал ее у дверей комнаты Топпи. И в последующие дни во время его визитов Франсиз Лоренс всегда была тут, помогала ему справляться с требовательной и своенравной пациенткой, готова была всегда найти улучшение в здоровьи Топпи, настаивала на продолжении лечения, осведомлялась, когда ожидать следующего визита.

Испытывая к ней чувство признательности, Эндрью, все еще несколько неуверенный в себе, находил странным, что эта аристократка, котораясамодовольно причисляла себя к отборной части человечества, которая казалась ему личностью исключительной еще до того, как ему стали попадаться ее портреты в иллюстрированных еженедельных журналах, могла питать хотя бы и такой слабый интерес к нему. Ее широкий, немного капризный рот обычно выражал враждебность по .отношению к людям не ее круга, но почему-то она никогда не выказывала такой враждебности к Эндрью. У него появилось сильное желание (это было нечто большее, чем любопытство) разгадать ее характер, ее душу. Он не знал настоящей миссис Лоренс. Наблюдать ее сдержанные движения, когда она ходила по комнате, было истинным наслаждением. Она была всегда ровна и покойна; все, что делала, делала неторопливо и обдуманно" за приветливой настороженностью ее глаз скрывались тайные мысли, несмотря на грациозную беспечность речей.

Вряд ли сознавая, что эта мысль внушена ею, Эндрью с некоторого времени (ничего не говоря Кристин, которая попрежнему сводила свой хозяйственный бюджет в шиллингах и пенсах, ничуть не тяготясь этим) начал нетерпеливо задавать себе вопрос, как может врач завоевать практику в хорошем обществе, не имея элегантного автомобиля.

Смешно подумать, что он ходит пешком на Грин-стрит, таща свою сумку, является в дом с запыленной обувью, вместо того чтобы приезжать в автомобиле, и ему неловко перед лакеем, встречающим его с легким высокомерием.

За домом на Чесборо-террас имеется кирпичный гараж,- это значительно сократит стоимость содержания автомобиля,- и есть фирмы, специально занятые снабжением автомобилями врачей, замечательные фирмы, которые готовы любезно рассрочить платеж.

Прошло три недели, и у дома № 9 на Чесборо-террас остановился новенький коричневый, сверкающий темной лакировкой автомобиль с откидным верхом. Выскочив из кабинки шофера, Эидрью взбежал по лестнице.

- Кристин! - позвал он, пытаясь не выдать голосом пожиравшую его радость.- Кристин! Поди сюда, ты чтото увидишь!

Он хотел ее поразить. И достиг цели.

- Боже!-она стиснула его плечо.-Это наш? О!

Какая прелесть!

- Правда? Осторожно, дорогая, не трогай руками, на лаке останется след! - Он улыбался ей, совсем как бывало.- Хорош сюрприз, а, Крис? Достал его и зарегистрировал и все сделал, а тебе все время ни словечка!

Да, это не то, что наш старый "Моррис". Садитесь, сударыня, я вам продемонстрирую его ход. Летит, как птица!