Цитадель

Киста лопнула, извергая в воздух большой сгусток венозной крови, выплевывая свое содержимое в полость живота. Секунду назад она была тугим шаром, теперь же стала похожа на плоскую сумку, лежащую в массе булькающей крови. Мисс Бакстон принялась лихорадочно доставать тряпки из барабана. Врач, дававший наркоз, не сел, а упал на стул. Молодая сестра, казалось, была близка к обмороку. Айвори сказал важно:

- Зажимы, пожалуйста.

Прилив ужаса охватил Эндрью. Он видел, что Айвори, не сумев найти ножку кисты и перевязать ее, слепо, бессмысленно вскрыл кисту. А киста была геморагическая.

- Тампоны, пожалуйста,- скомандовал Айвори своим бесстрастным голосом. Он ковырялся в крови, пытаясь зажать ножку кисты, осушая переполненную кровью полость, не умея остановить кровоизлияние. Ослепляющей молнией пронизала Эндрью догадка. Он твердил мысленно:

"Всемогущий боже! Да он не умеет оперировать, совсем не умеет!"

Наркотизатор, прижав палец к шейной артерии Видлера, пробормотал тихим голосом, точно извиняясь:

- Боюсь... он, кажется, кончается, Айвори.

Айвори, бросив зажим, затампонировал вскрытую полость окровавленной марлей. Начал накладывать швы на широкий разрез. Вздутия больше не было. Живот Видлера представлял собой вогнутую, безжизненно белую поверхность, потому что Видлер был мертв.

- Да, он скончался,- сказал врач.

Айвори наложил последний шов, методически обрезал конец и повернулся к подносу с инструментами, чтобы положить ножницы. Эндрью, точно парализованный, не мог шевельнуться. Мисс Бакстон -с желтым, как глина, лицом машинально клала горячие бутылки сверх одеяла. Видимо, ей стоило больших усилий владеть собой. Она вышла.

Служитель, не зная о том, что случилось, внес носилки.

Через минуту тело Гарри Видлера было отнесено наверх, в его палату.

Айвори наконец заговорил.

- Какая неудача,- сказал он обычным, спокойным тоном, снимая халат.- Я полагаю, это шок, как вы думаею, Грей?

Грей что-то невнятно пробормотал в ответ. Он был занят укладкой своих принадлежностей.

Эндрью все еще не мог говорить. В сумбуре ощущений он вдруг вспомнил о миссис Видлер, ожидавшей внизу.

Айвори точно прочел его мысли. Он сказал:

- Не беспокойтесь, Мэнсон. Я сам скажу его жене.

Пойдемте. Я вас от этого избавлю.

Бессознательно, как человек, утративший всякую способность к сопротивлению, Эндрью пошел за Айвори вниз, в приемную. Он все еще был, как оглушенный, ощущал слабость и тошноту и не мог себе представить, как он скажет правду миссис Видлер. Дело это взял на себя Айвори - и оказался на высоте.

- Дорогая моя,- сказал он сострадательно и покровительственно, ласково кладя ей руку на плечо,- боюсь...

боюсь, что новости для вас плохие.

Она сжала руки в поношенных коричневых перчатках.

Ужас и мольба смешались в ее глазах.

- Что?!

- Ваш бедный муж, миссис Видлер, несмотря на все наши старания...

Она рухнула на стул с посеревшим, как пепел, лицом, все еще конвульсивно сжимая руки в перчатках.

- Гарри! - зашептала она раздирающим душу голосом. Потом опять: - Гарри!

- От имени доктора Мэнсона, доктора Грея, мисс Бакстон и моего могу вас уверить только в одном,- продолжал печально Айвори, - что никакими силами на свете нельзя было его спасти. И если бы даже он и пережил операцию...-Айвори выразительно пожал плечами.

Она подняла на него глаза, поняв, что он хочет сказать, и даже в эту страшную для нее минуту тронутая его снисходительностью и сочувствием.

- Это самое доброе слово, какое вы мне могли сказать, .

доктор,- промолвила она сквозь слезы.

- Я сейчас пришлю к вам сестру. Крепитесь. И благодарю вас за мужество.

Он вышел из комнаты, и Эндрью опять пошел за ним.

В конце коридора находилась пустая контора, и дверь в нее стояла открытой. Нащупывая в кармане портсигар, Айвори вошел в контору. Здесь он вынул папиросу и закурил, жадно затягиваясь. Лицо его, быть может, было чуточку бледнее обычного, но губы спокойно сжаты, рука не дрожала, в нем не чувствовалось никакого нервного напряжения.

- Ну, все позади,- сказал oil хладнокровно.- Мне очень жаль, Мэнсон. Я не думал, что эта киста геморагическая. Но знаете, такие вещи случаются у самых лучших специалистов.

Комната была маленькая, в ней стоял только один-единственный стул у письменного стола. Эндрью тяжело опустился на обитые кожей деревянные перила, окружавшие камин. Он смотрел, как безумный, на папоротник в желтозеленом горшке, стоявшем на пустой каминной решетке.

Он чувствовал себя больным, разбитым, близким к полному изнеможению. Он не мог забыть, как Гарри Видлер сам, без чьей-либо помощи, подошел к столу. "Когда все это кончится, я сразу поправлюсь". А потом, десять минут спустя, он лежал, как мешок, на носилках, искалеченный, убитый рукой мясника. Эндрью заскрежетал зубами, закрыл лицо рукой.

- Конечно,- Айвори разглядывал кончик своей папиросы,- он умер не на столе. Я кончил операцию раньше, так что все в порядке. Вскрывать не понадобится.

Эндрью поднял голову. Он дрожал, он злился на себя за слабость, проявленную им в этом ужасном положении, которое Айвори переносил так хладнокровно.

Он сказал с чувством, похожим на бешенство: