Цитадель

- Мэнсон, вы теперь так самонадеянны, что становитесь невозможны. Вы скоро чорт знает как пойдете вгору.

Да, очень скоро.

Но Эндрью, в упоении от победы научного метода, спешил к Кристин и все, что ему хотелось сказать, приберег для нее.

IX

В июле в Кардиффе начался ежегодный съезд Британского союза медиков. Союз, в члены которого (как неизменно в своем напутственном слове внушал студентам-выпускникам профессор Лэмплаф) следовало вступать каждому порядочному врачу, славился своими ежегодными съездами. Великолепно организованные, эти съезды обеспечивали участникам и их семьям всякие спортивные, светские и научные развлечения, скидку в почти первоклассных гостиницах, бесплатные прогулки в шарабанах к любым развалинам монастыря в окрестностях, брошюры "Помни об искусстве", каталоги крупных фирм, изготовляющих хирургические инструменты и лекарства, льготы при пользовании лечебными водами на ближайшем курорте.

На предыдущем съезде после целой недели торжеств каждому врачу и его жене было послано по коробке печенья.

Эндрью не состоял членом союза, так как вступительный взнос в пять гиней пока еще был ему не по средствам, и он с легкой завистью следил за всем издали. Он чувствовал себя в Блэнелли как-то в стороне от мира, оторванным от всего. И это ощущение обособленности еще усиливали появлявшиеся в местных газетах снимки групп врачей, принимающих приветствия на разукрашенном флагами перроне или отъезжающих на Пенартское поле, чтобы присутствовать при состязании в гольф, или стоящих на палубе парохода во время прогулки по морю.

Но в середине недели прибыло письмо с адресом отеля в Кардиффе, доставившее Эндрью уже более приятные ощущения. Письмо было от его приятеля Фредди Хемсона.

Фредди, как и следовало ожидать, был участником съезда и звал Мэнсона приехать в Кардифф повидаться с ним.

Он предлагал в субботу обедать вместе.

Эндрью показал письмо Кристин. У него теперь появилась инстинктивная потребность всем с нею делиться.

С того вечера, почти два месяца тому назад, когда он ужинал у нее, он влюблялся в нее все больше и больше. Теперь они часто виделись, и, ободренный явным удовольствием, которое эти встречи доставляли Кристин, Эндрью был счастлив, как никогда в жизни. Быть может, именно под влиянием Кристин он стал более уравновешенным. Эта маленькая женщина была практична, удивительно прямолинейна и совершенно лишена кокетства. Часто Эндрью приходил к ней раздраженный, нервный, а уходил утешенный и успокоенный. Она имела привычку выслушивать молча все, что ему хотелось рассказать, а потом подавать какую-нибудь реплику, всегда меткую или забавную. Она обладала живым юмором. И никогда не льстила Эндрью.

Иногда, несмотря на спокойный характер Кристин, они горячо спорили, потому что у нее обо всем были свои собственные мнения. Она как-то с улыбкой сказала Эндрью, что любовь к спорам унаследовала от бабушки-шотландки.

Быть может, от нее же она унаследовала и свой независимый характер. Эндрью угадывал в ней большое мужество, и это его трогало, вызывало горячее желание защитить ез от жизни. Она была совершенно одинока на свете, если не считать больной тетки в Бридлингтоне.

По субботам или воскресеньям, если погода была хорошая, они предпринимали далекие прогулки по дороге в Пэнди. Раз ходили в кино смотреть Чаплина в "Золотой лихорадке" и раз в Тониглен, по предложению Кристин, на симфонический концерт. Но больше всего Эндрью любил вечера, когда в гостях у Кристин бывала одна лишь миссис Уоткинс, и он наслаждался ее обществом в домашней обстановке. Тогда и происходили большей частью их споры и беседы, а миссис Уоткинс, играя роль буферного государства, сидела и вязала с кротким, ни чопорным видом.

Теперь, собираясь ехать в Кардифф, Эндрью захотел, чтобы Кристин поехала с ним. Занятия в школе в конце недели прекратились, и Кристин уезжала на летние каникулы в Бридлинггон к тетке. Эндрью решил, что до расставания им надо как-нибудь повеселее провести время.

Когда Кристин прочла письма Хемсона, Эндрью сказал стремительно:

- Поедемте со мной! Это только полтора часа езды по железной дороге. Я добьюсь, чтобы Блодуэн меня освободила на субботний вечер. Может быть, нам удастся побывать на съезде. И во всяком случае мне хочется вас познакомить с Хемсоном.

Кристин кивнула головой.

- Поеду с удовольствием.

Окрыленный ее согласием, он не допускал и мысли, что миссис Пейдж его не отпустит. Еще до того, как он поговорил с нею, он повесил в окне амбулатории большое объявление:

"В СУББОТУ ВЕЧЕРОМ ПРИЕМА НЕ БУДЕТ"

И весело пошел домой.

- Миссис Пейдж, согласно Положению о состоящих на службе помощниках врачей, я имею право на свободные полдня в год. Я бы хотел использовать это право в субботу.

Я еду в Кардифф.

- Но послушайте, доктор...- взъерепенилась Блодуэн, называя его мысленно наглецом и эгоистом. Однако, подозрительно вглядевшись в него, ворчливо дала согласие:

- Ну, что же, ладно, можете ехать...

Ей пришла в голову неожиданная мысль, и глаза у нез засветились, она облизала губы.