Цитадель

Эндрью закусил губу и опустил глаза, только теперь оценив великодушие Денни.

— Остается одно затруднение, доктор. — Оуэн остановился и смущенно потрогал линейку на своем столе. — Комитет сейчас единогласно высказался за вас, но для этого места врача со всеми его... гм... ответственными обязанностями скорее подошел бы человек женатый. Не говоря уже о том, что рабочий всегда предпочитает, чтобы членов его семьи лечил женатый доктор, — мы вместе с этой должностью предоставляем и дом, который у нас здесь называется «Вейл Вью»[15]. Хороший дом, но он... для холостяка он не совсем подходит.

Беспокойное молчание. Эндрью тяжело перевел дух. В мыслях его встал образ Кристин, словно залитый ярким белым светом. Все, даже доктор Луэллин, смотрели на него, ожидая ответа. И без мыслей, как-то независимо от собственной воли, он заговорил. Он вдруг услышал свой спокойный голос:

— Джентльмены, у меня есть невеста в Блэнелли. Я... я только и ожидал, пока получу приличное место, такое, как здесь у вас, чтобы жениться.

Оуэн от удовольствия треснул линейкой по столу. Остальные выражали свое одобрение, топая тяжелыми сапогами. А неугомонный Кетлис прокричал:

— Вот это отлично, товарищ! Эберло — замечательно подходящее место для медового месяца!

— Итак, я считаю, что вы согласны, джентльмены, — покрыл шум голос Оуэна. — Доктор Мэнсон избран единогласно.

Послышался громкий ропот одобрения. Эндрью испытывал бурный трепет торжества.

— Когда вы сможете приступить к своим обязанностям, доктор Мэнсон? Чем скорее, тем лучше.

— Я могу начать работу с будущей недели, — ответил Мэнсон. И вдруг, холодея от страха, подумал: «А что, если Кристин меня не захочет? Что, если я лишусь и ее и этого чудного места?»

— Значит, решено. Благодарю вас, доктор Мэнсон, вы свободны. Комитет желает вам... и будущей миссис Мэнсон всякого благополучия на новом месте.

Аплодисменты. Все поздравляли его — и члены комитета, и Луэллин, и Оуэн, сердечно пожавший ему руку.

Затем он вышел в приемную, пытаясь не показывать своей радости, не видеть расстроенного и вместе с тем недоверчивого лица Эдвардса. Но, как бы он ни старался, он не мог сдерживаться. Когда он шел с площади на вокзал, сердце его ширилось радостным ощущением победы. Походка стала быстрой и упругой. Спускаясь с холма, он увидел справа от себя зеленевший городской сад с фонтаном и эстрадой для оркестра. Только подумать — эстрада! Когда в Блэнелли единственным возвышением во всей унылой долине была куча шлака! А вот и кино наверху, на холме. Нарядные большие магазины, а под ногами — не горная каменистая тропа, а отличная мощеная дорога. И ведь Оуэн говорил что-то о больнице, о «прекрасной, хотя и небольшой больнице»? О! Подумав о том, как много значит для его работы наличие больницы, Эндрью испустил глубокий вздох радости. Он забрался в пустое купе кардиффского поезда и всю дорогу бурно ликовал.

XIV

От Эберло до Блэнелли расстояние через горы небольшое, но поезд шел кружным путем. До Кардиффа он останавливался на каждой станции, а пенеллийский поезд, в который Эндрью пересел в Кардиффе, не желал, попросту не желал идти быстро. Настроение Эндрью уже изменилось. Забившись в угол дивана, все сильнее раздражаясь, сгорая от нетерпения поскорее очутиться в Блэнелли, он терзался мыслями.

Только сейчас он понял, каким был эгоистом все эти месяцы, рассматривая вопрос о женитьбе только с точки зрения своих собственных интересов. Во всех своих сомнениях относительно того, говорить ли ему с Кристин и жениться ли, он исходил только из собственных чувств, как будто согласие Кристин разумелось само собой. А что, если он жестоко ошибается? Что, если Кристин его не любит? Он уже представлял себе, как, отвергнутый ею, в унынии пишет письмо комитету, объясняя, что «по независящим от него обстоятельствам» не может работать в Эберло. Кристин стояла перед ним, как живая. Как хорошо он изучил ее: эту легкую пытливую улыбку, манеру браться рукой за подбородок, прямой и твердый взгляд темных глаз. Острое томление по ней охватило его. Милая Кристин! Если она не будет принадлежать ему, то ему все равно, что бы с ним ни случилось.

В девять часов поезд подполз к Блэнелли. Вмиг Эндрью выпрыгнул на платформу и направился по Вокзальной улице в город. Он рассчитывал, что Кристин приедет только завтра, но могло же случиться, что она уже приехала. Вот и Чэпел-стрит. Теперь обогнуть Рабочий клуб. Свет в выходившем на улицу окне ее комнаты пронизал его дрожью надежды. Твердя себе, что не надо терять самообладания, что это просто хозяйка Кристин убирает к приезду ее комнату, он ринулся в дом, влетел в гостиную.

Да, Кристин была здесь! Она стояла на коленях над сваленными в углу книгами, расставляя их на самой нижней полке. Кончив, стала подбирать бечевки и бумагу, валявшиеся на полу. Ее саквояж, жакетка и шляпа лежали на кресле. Видно было, что она недавно приехала.

— Кристин!

Она быстро обернулась, все еще стоя на коленях, и при этом прядь волос свесилась ей на лоб. Затем она вскочила на ноги с легким криком удивления и радости.