Цитадель

— Что-то случилось? — спросил де Ридфор, отстегивая плащ. Это был почти не вопрос, сказано было с утвердительной интонацией в голосе.

— Да, — подтвердил гость.

— Новости из пыточного поезда?

— Из пыточного поезда.

— Вы все-таки нашли сообщников монаха?

— Не совсем так. Мы нашли лазутчика.

Де Ридфор оторвался от кувшина с вином к которому жадно припал, едва расстался с доспехами.

— Один из испытуемых признал, что прислан из лагеря Саладина.

Де Ридфор снова припал к кувшину, по голой шее побежали две розовые струйки. Когда великий магистр оставил кувшин в покое, тот был пуст.

— После боя меня всегда мучит жажда.

Де Труа счел возможным проигнорировать это признание.

— Скажите, сударь, сколько человек вы мне изувечили там, в поезде?

— Двенадцать.

— Выходит каждый двенадцатый у нас в войске сарацинский шпион?

Де Труа чувствовал иронию заключенную в словах графа, но она его не волновала. Де Ридфор пытался ему таким способом указать на его слабости, но не видел, что при этом скорее обнаруживает свои собственные.

— Что же рассказал этот лазутчик после того, как вы поджарили ему пятки?

— Он объяснил медлительность Саладина. Оказывается султан ждет прибытия новой армии из Египта. Ее ведет его дядя Ширкух. Не позднее, чем через десять дней она будет под Хиттином.

Де Ридфор сразу помрачнел.

— Мы же выставили против него заслон.

— Ширкух обманул комтура Аскалона и обошел его без боя.

— Сейчас трудно сказать.

Граф встал, поискал глазами второй кувшин. Тот оказался уже пуст, отшвырнув его в сторону де Ридфор сказал.

— Это может быть связано с кознями монаха?

— Почему бы и нет, даже сегодняшняя духота может быть результатом этих козней. Он мог специально отправиться с нами, чтобы отвлечь внимание от других. Даже птицы знают этот прием. Перепелка притворяется раненой, чтобы увести хищника от гнезда. Брат Гийом притворился присмиревшим…

— Перепелка в сутане, — рявкнул де Ридфор, — и я ведь тоже не подумал, что он не один там всем вершит, их там куча этих злокозненных монахов. Может он даже не перепелка, в том смысле, что не самый главный.

Де Труа машинально поправил перевязь с мечом.

— Не думаю, что мы сейчас должны занимать этим свои головы.

Великий магистр посмотрел на него удивленно.

— Изъяснитесь!

— Мы достаточно долго сидели в засаде, не пора ли выйти на поле боя.

— Вы выражаетесь фигурально или…

— Нет, я имею в виду самое настоящее поле боя. Если мы сегодня, или в крайнем случае, завтра, не атакуем Саладина, мы лишаемся всех шансов.

Де Ридфор сел на свое ложе и обхватил голову ладонями.

— Наше знакомство началось с того, что вы предупреждали меня о катастрофических опасностях этой войны, теперь же все чаще выступаете в качестве человека советующего вести эту войну, как можно более активно.

— Противоречия, которое вам здесь видится, на самом деле нет.

— Как же нет, когда есть!

— Вспомните нашу беседу в бело-красной зале, мне кажется, мы тогда обсудили все детали и тонкости этой проблемы. Зачем же возвращаться. Что же касается моего предложения немедленно атаковать сарацин, то оно вытекает из новых сведении полученных от лазутчика.

Граф пробормотал какое-то португальское ругательство и перекрестился.

— Мы не зря искалечили этих несчастных, мессир. Только благодаря этому мы проникли в замысел монаха. Если бы не эти неприятные вопли, что тянулись вслед за обозом, мы бы не знали о приближающейся армии Ширкуха и были бы раздавлены на рассвете как молодая черепаха челюстями нильского крокодила.

Де Ридфор не стал возражать, ибо сам думал приблизительно также.

— А что наш… поднадзорный?

— Его телега стоит в миртовой роще, в тылу нашего правого фланга. Возле него постоянно дежурят четверо крепких парней из вашей дворцовой охраны. Они подчиняются только мне, ну и разумеется вам. Даже приказание короля они не выполнят.

— Гюи звал меня сегодня к обеду, но боюсь, у него даже завтрак сегодня не получится, — задумчиво сказал граф. Потом он громко позвал мажордома.

— Слушаю, мессир, — вырос как из под земли Карно.

— Немедленно пошлите приглашение Гюи Лузиньянскому, Конраду Монферратскому, графу де Бурже, барону де Бриссону, магистрам Калатравы и Компостеллы. Они должны прибыть сюда немедленно, немедленно! Дело чрезвычайной важности не терпящее никаких отлагательств. Чем быстрее это произойдет, тем больше вы мне угодите, Карно.

— Я могу остаться, мессир? — спросил де Труа.

— Извольте. Только это одеяние, — де Ридфор покрутил головою, — оно вызовет вопросы.

Де Труа снял свой шлем.

— Теперь он мне уже не нужен. Судя по всему людей брата Гийома в армии нет. А имаму Синану неизвестно, где я нахожусь.

Граф пожал плечами и громко велел, чтобы ему принесли вина. Второй кувшин он не стал осушать задирая дно к потолку, налил не торопясь в чашу. Спросил у гостя.

— Хотите?

— Нет, — улыбнулся тот и показал болтающуюся на поясе фляжку, у меня есть питье приготовленное по рецепту брата Гийома.

Граф де Ридфор громко захохотал. Поднеся чашу ко рту спросил.

— Угадайте, кто прибудет по моему приказу первым?

— Король Иерусалимский.

Великий магистр неторопясь, но и не отрываясь выпил до дна всю чашу и сказал.