Цитадель души моей

полу. Отдельных классов в лагере для занятий нет. Да они у нас как таковые редко

случаются – одни тренировки. Поэтому я школярам своим в развалинах поместья утром

встречу назначил. Пару-тройку комнат в доме мы в некотором порядке поддерживаем –

для всяких-разных случаев.

Феларгир тоже сел, наконец. Вытер ладонью участок пола и аккуратно на него

примостился. Гез злобно в его сторону взглядом постреливает. Точно, это легионер

позаботился о том, чтобы меня достойно встретить.

- Феларгир. Тебе тут не армия. У нас порядки свои, и не на пустом месте построены. В

армии ты с противником близко только на поле боя сходишься. А у нас – противник следит

за тобой сразу, как ты вошел в лес, слышит каждое твоё слово и видит каждый твой жест.

Речь нашу бестии понимают, и ума первым делом лейтенантов перебить у них хватит.

Понятно?

- Понятно, - кивнул, - но как тогда к командиру обращаться?

- Как к живому человеку, а не как к идолу. Не то, чтобы у нас было запрещено по званию

обращаться. Но привыкнув меня лейтенантом величать, ты и в лесу можешь по привычке

2 Мать ученья. От «Repititio est mater studiorium» — «повторение — мать учения»

так же ляпнуть. Поэтому для вас я – Шелест. Не «господин Шелест», не «лейтенант

Шелест». Просто – «Шелест». Понятно?

Я обоих взглядом окинул – оба кивнули. Поняли? Вряд ли.

- Феларгир, в первую очередь тебе говорю, но и ты, Гез слушай. В армии всё сделано так,

чтобы легионер большую часть времени по привычке действовал. Не раздумывая, не

сомневаясь: приказали – сделал. Для армии это правильно. Если каждый легионер начнет

приказы обдумывать, то не легион получится, а бордель. Но у нас – не так. И тому есть

веская причина – лес. Заведи ты в лес хоть десять легионов под командованием лучших

легатов – все там сгинут. Потому что даже самый глазастый человек не увидит в лесу

дальше верса, а противник - увидит. Потому что в лесу ты понятия не имеешь о том, где и

какой численностью расположился враг, а он – всё про тебя знает. Потому что в лесу

бесполезно поддерживать строй – буреломы и овраги рассекут и рассеют твои манипулы

намного лучше тяжёлой конницы. О том, что твой фланг разбит, в лесу ты узнаешь только

тогда, когда наткнешься на трупы. О том, что противник отступил и ушёл, ты поймёшь

только через пару дней – и то не рекомендую расслабляться. О том, что к противнику

подошло подкрепление, ты, скорее всего, вообще уже не узнаешь – некому будет узнавать.

А все твои бойцы – не умеющие думать болванчики, которые только приказы выполнять

умеют. Что ты им приказывать будешь, а главное – как? Вестовыми? В лесу? Это даже не

смешно.

Я перевёл дух. Легионер выглядел растерянным – я даже посочувствовал ему немножко.

Как же – всю жизнь положить на то, что считал военным ремеслом, считать себя

профессионалом в этой области и вдруг понять, что весь твой опыт годится только для

сточной канавы? Неприятно, наверно.

- Поэтому у нас командиры – это не носители воли богов, каждое слово которых надо

выполнять в точности не задумываясь, нет. Лейтенанты – это просто более опытные ваши

товарищи. С ними можно и нужно спорить, если вы уверены в своей правоте и если для

споров есть время. Когда поблизости нет лейтенанта – не беда. Первый командир для

егеря – он сам, на том и стойте. Неважно, что в лес зашла полная кохорса. Если ты видишь

рядом с собой двоих – считай, что вас в лесу трое. И делайте втроём все то, что нужно для

выполнения вашей задачи. Если никого рядом не видишь – считай, что ты в лесу один и

выполняй свою задачу в одиночку. И всё время думай. Смотри по сторонам, оценивай,

предвидь, меняй свою задачу в зависимости от обстановки. Думай. Сделал что по

привычке – сам погиб и товарищей подвёл. Даже если просто звание по привычке

упомянул.

Легионер совсем загрустил, а вот Гез, наоборот, обрадованным выглядит.

- Можно спросить?

- Без «можно». Просто спрашивай.

- А почему «Шелест»? – Гез запнулся и заторопился, испугавшись, похоже, что я пойму

его неправильно, - в смысле, это же кличка? По имени называть тоже нельзя?

- Почему нельзя? Можно и по именам обращаться. Главное только чтобы все поняли, к

кому ты обращаешься. Вот у нас в кохорсе двенадцать… - я поморщился и поправился –

одиннадцать Гаев, восемь Юлиев, пятеро Марков, ну и так далее. Можно, конечно,

полным именем звать, все номены упомянув, так в лесу на это просто времени может не

хватить. Или вот еще есть у нас слухач хороший, вольноотпущенник из фригийской семьи,

по имени Кайструпедионопор. И что, как ты в лесу его внимание к звуку необычному

привлечешь: «Кайс…трупе… твою мать… дио…но…пор, чтоб тебя! Что это пискнуло?»

Школяры заулыбались.

- А так его просто «Ухом» кличут. Правда, проще?

- Ага. А кто клички дает? И за что?

И Гез замолчал выжидательно.

- За дело. Обычно, после какого-нибудь события примечательного или что-нибудь такое,

что человека хорошо характеризует.