Цитадель Гипонерос

Запыхавшись, словно от долгого бега, он замолк. Заметно обиженный словами своего земляка Барофиль Двадцать пятый на несколько мгновений погрузился в созерцание Афикит Алексу, загадочной и такой прекрасной в своем ледяном сне. Мальтус Хактар засунул руку в карман своей накидки и внимательно следил за лицом муффия, ожидая малейшего знака, который велел бы ему прикончить личного секретаря — человека, который был ему совершенно не по душе.

— Суд большинства — не всегда суд верный, — снова заговорил Барофиль Двадцать пятый, отстраненно, понизив голос. — Я не пытаюсь оправдываться или вас, Адаман, поучать, но милостью моего предшественника я развился быстро, может быть, слишком быстро. Я совершил больше преступлений, чем кто-либо в этой вселенной. Я приказал удушить газом несколько миллионов карантинцев на Ут-Гене, устроить геноцид жерзалемян и провести множество других казней, и массовых, и одиночных… А потом я обнаружил истинное учение Крейца, изначальное Слово, которое все еще почитают кое-где в племенах великой пустыни Осгора, занесенное в Индекс ересей. Как и мой предшественник, я осознал, что Церковь сбилась на тропу иссушающую, тропу раскола, разобщения и разрушения. Итак, я поднялся против коллективного сознания и, естественно, столкнулся с духовенством, которое думает единственно о сохранении своих привилегий, о том, как использовать внушаемый им страх для удержания господства над верующими…

— Солнце Сапфир скоро сядет, Ваше Святейшество, — перебил шеф-садовник.

— Подождем еще немного, прошу вас.

— Я обещал Двадцать Четвертому позаботиться о вашей жизни, и я сдержу свое обещание, — пробурчал Мальтус Хактар. — Не вынуждайте меня…

— Мы ничем не рискуем, пока в коридорах еще не гремят взрывы. Что до вас, Адаман, вы можете уходить: что бы вы ни заявляли, я вовсе не собирался заставлять вас последовать за мной. Я только замыслил дать вам прекрасную возможность, точь-в-точь как Барофиль Двадцать Четвертый дал шанс глупому и фанатичному молодому кардиналу по имени Фрасист Богх…

Экзарх яростно вперился ему в лицо, затем резко повернулся. Его ряса хлестнула по стеклу саркофага и обвилась вокруг талии.

— Я ухожу, раз вы мне это предлагаете: это лучший совет, который я когда-либо слышал от вас, Ваше Святейшество!

Адаман широкими шагами направился к полуприкрытой двери. Тогда-то он и увидел в дверном проеме серую фигурку, которой раньше не замечал. То был двенадцатилетний мальчуган, паритоль, одетый в облеган и серую шерстяную куртку. Ошеломленный экзарх удивился, как этот ребенок сумел прорваться через двойной барьер, выставленный полицейскими силами и слугами-осгоритами. Серьезный и пристальный взгляд, необычный для мальчика в таком возрасте, словно проникал в самые недра его души.

Адаман безмерно перепугался: если мальчишка смог свободно пробраться внутрь епископского дворца, то это означало, что детекторы и другие системы защиты, установленные осгоритами, не работали, или что они были дистанционно обезврежены имперскими силами. Барофиль Двадцать пятый повел себя довольно оптимистично, заявив, что сигналом к отправлению должны стать первые взрывы. Полицейские с наемниками могли появиться в любой момент, и, судя по удивительно бесшумному проникновению этого мальчугана в одно из наиболее строго охраняемых мест в империи Ангов, никакой грохот заблаговременно не упредил бы их о вторжении. Адамана Муралла охватило дикое желание бежать со всех ног, но остатки достоинства и страх встретить в коридорах штурмующих отговорили его от претворения такого плана в жизнь.

Обеспокоенные его внезапным оцепенением муффий и Мальтус Хактар обогнули пьедесталы с крио и подошли к экзарху. Лишь только шеф-садовник заметил в дверном проеме силуэт ребенка, рефлекс заставил его потянуть волнобой из кармана накидки. Барофиль Двадцать пятый бросил на него укоризненный взгляд и придержал его запястье рукой:

— Уберите оружие, Мальтус!

— А вдруг этот ребенок — ловушка, Ваше Святейшество? — ответил осгорит. — Ни один волновой детектор не сработал: может быть, его заслали через деремат полицейские или притивы.

Затопившая Адамана Муралла паника отступила, оставив в горле противную горечь. Резоны главного садовника, человека с отвратительными ему вульгарной речью и грубыми манерами, давали единственное возможное объяснение тому, как этот мальчуган внезапно появился в подвале дворца: пославшие наверняка напичкали его тело этими осколочными световолновыми микробомбами. которые превратят всю материю в радиусе пятисот метров вокруг эпицентра в пепел.

— Этот ребенок — посланник небес, а не ядовитый гостинец от имперских сил! — провозгласил муффий.

— Я не разделяю вашего энтузиазма, Ваше Святейшество! — пробормотал Адаман Муралл сквозь сжатые губы. — Посланники небес обычно бывают с крыльями и окружены светом…

— Когда ты научишься доверять своей интуиции, мой дорогой Адаман?

— Когда вы прекратите меня заставлять полагаться на вашу!