Цитадель Гипонерос

Удаление служек из епископского дворца и толки об этих скоропалительных казнях наделали большого шума при дворе и среди венисийского населения. К Его Святейшеству Муффию обратилось за официальной аудиенцией посольство, состоявшее из представителей знатных семей, кардиналов и делегатов от профессиональных гильдий — инициатива, о которой они горько пожалели, проходя под игом осгоритов. Им пришлось оставить своих мыслехранителей у входа в башню, и послы дрожали от ярости; но все же они сохранили свой (порядком потрепанный) ментальный контроль, который не дал им окончательно потерять лица, пока делегация добиралась до кабинета Барофиля Двадцать пятого. И там, когда они уже решили, что измывательства подошли к концу, они подверглись второму оскорблению: на протяжении всего приема они оставались под прицелом оружия телохранителей верховного понтифика. Послам объяснили, что охрана опасается внедренных автономных программ убийства, и будет стрелять при любом подозрительном движении с их стороны. Неловко поклонившись Маркитолю, они поняли, что перенесли унизительное обращение впустую: их августейший собеседник слушал их рассеянно, и невидяще смотрел сквозь них, как через прозрачных. Сборище посетителей явственно утомляло его — слабоватый ментальный контроль хозяина не оставлял в этом никаких сомнений.

Только к концу приема муффий, казалось, заметил их присутствие и оживился:

— Мессиры кардиналы, а не преступаете ли вы одного из фундаментальных догматов церкви?

Прелаты в делегации незаметно напряглись, осознав, что, придя в самое сердце Башни муффиев, они рискнули ступить на враждебную территорию и что теперь нет ни единой преграды, что защитила бы их от неблагосклонности понтифика.

— Не сомневаетесь ли вы в непогрешимости верховного представителя Крейца в сих дольних мирах?

Лица онемевших визави, страшно побледневшие под слоем пудры и двумя обязательными локонами, явно развлекали муффия.

— Вы настойчиво оспариваете назначенные нами трибуналы и приговоры лицам, проникших в наши апартаменты с целью убить нас? Вы что, поощряете свою паству покушаться на Пастыря церкви Крейца?

— Дело не в этом, Ваше Святейшество, — пробормотал кардинал де Мишо, глава дворцовой службы по связям с общественностью и голографическим публикациям. — Венисийское население воспринимает эти приговоры и казни без надлежащего судебного разбирательства как отказ в правосудии. В законах говорится, что любой обвиняемый имеет право на публичную защиту.

— Мы не припоминаем, чтобы вы проявили такое же сострадание к даме Сибрит, кардинал де Мишо, — поддел его муффий. — Вы даже были среди самых яростных ее обвинителей.

— Процесс дамы Сибрит был публичным и беспристрастным…

— Конечно, конечно… Но что толку погружаться в тщетные и бесплодные распри? Мы, Муффий Церкви, полагаем, что миссия этих чрезвычайных трибуналов — предотвращать нападения на нас. Любое противление этому решению, скрепленному печатью безупречной непогрешимости муффия, рассматривается как вероотступничество. Нам предстоит еще многое сделать, и мы искренне надеемся, что в этом убедятся все — как при дворе, так и среди духовенства. Передайте эти слова тем, кого это может касаться. Наш прием окончен.

И с этим они удалились в сопровождении осгоритов, испытывая равно облегчение, что вышли живыми с аудиенции, которая могла превратиться в смертельную ловушку, и крепнущее стремление как можно скорее избавиться от Маркитоля. Там, где провалились ментальное убийство, стирание, интриги, покушения и переговоры, оставалось еще одно решение: грубая сила. На этот счет они уже получили гарантии от сенешаля Гаркота и старших офицеров Междупола. Еще из хорошо информированного источника стало известно о личной поддержке этого плана императором Менати. Евнухи из Большой Овчарни, возмущенные исчезновением брата Жавео Мутевы и неподчинением маленького кардинала, которого они посадили на трон, пообещали открыть силам порядка секретные дворцовые галереи.

— Имперская армия вторгнется в дворец 11-го цестиуса, Ваше Святейшество, — сказал Мальтус, шеф-садовник. — На вторые сумерки.

— Вы уверены?

— Мои люди точны.

— Можно ли доверять вашим людям?

— Эту сеть создавал ваш предшественник, Ваше Святейшество. Экзархи, викарии, стража, полицейские, слуги, камеристки — все они с Осгора… Пока правил Двадцать четвертый, они его ни разу не разочаровали.

— Как они избегают ментальной инквизиции?

— Двадцать Четвертый где-то раскопал технику ментальной защиты, которую передал агентам сети. Вы наверняка ее знаете: набор из двенадцати символов, которые достаточно просто запомнить, чтобы вокруг ума выстроился непроходимый защитный барьер. Каждый осгорит, прежде чем влиться в сеть, заучивает символы. Мы все колдуны, Ваше Святейшество! Мы проклятые еретики!

— Спергус Сибар, бывший… друг сеньера Ранти Анга, был, кажется, осгоритом. Он тоже из вашей сети?

Муффий отчетливо заметил, как сжались у шеф-садовника челюсти. Тьму, заполнявшую огромный библиотечный зал, нарушал свет одного-единственного светошара..