Цитадель Теней

Первым препятствием был так называемый «бесшумный участок» — полоса протяженностью до пятнадцати метров, поделенная на участки с мелким камнем, битой керамикой и стеклом и сухими кустарниками. Испытуемым следовало как можно быстрее и тише преодолеть его. Хейнет Ган уверено ступал по камням, перенося свой вес с ноги на ногу. Он не смотрел на своего соперника. Он не желал его видеть. Главное для него сейчас было выиграть во что бы то ни стало.

Участок с керамикой дался юноше сложнее. Несколько осколков хрустнули и осыпались, не выдержав веса парня. Один из кустарников так вообще зацепился за одежды. Хейнет Ган заскрежетал зубами. Каждый промах добавлял ему штрафных очков.

«Бесшумный участок» заканчивался зданием, в которое нужно было проникнуть, взобравшись по стене в закрытое окно. Вытащив из-за пояса пару кам, Хейнет Ган цеплялся ими в цели между камнями в стене и довольно быстро и легко прошел этот этап испытания.

«Кто бы что не говорил, я лучше тебя», — мелькнуло в голове молодого шиварца.

Выпрыгнув из окна с другой стороны здания и поразив предполагаемого противника сюрикэном, юноша продолжил путь.

Следующий участок был самым сложным, так как представлял из себя сращу несколько препятствий: проход по наклонным доскам, «болотные кочки», «сломанная лестница», подвесной мост, бревно подвешенное на цепях, цепь для спуска и «лабиринт» в конце.

Хейнет Ган проходил испытание за испытанием. На его отражались упорство и гнев. Одна мысль билась в его голове:

«Я — лучше».

Скрепя зубами, молодой шиварец пролезал под ядовитым и шипастым вьющимся растением, чьи заросли начинались в конце «лабиринта». Обливаясь потом юноша карабкался по скалодрому и с силой задерживая дыхание, проплывал под водой сотню метров. Вынырнув из искусственного водоема, Хейнет Ган спустился в подземный туннель, имитирующий городские катакомбы. Идя в кромешной темноте, доверяя лишь своему чутью, парень пробирался вперед, словно мантру повторяя одну и туже фразу:

— Я — лучший… Я — лучший… Я — лучший…

Впереди показался свет и Хейнет Ган выбрался на поверхность. Тяжело дыша, он огляделся. Ансацу в поле зрения не было.

— Да! Я первый! Я смог! — шиварец вытер стекающую по лицу влагу и обернулся.

В нескольких метрах от него стоял Мастер Сатсугай и беседовал с юным Ансацу. Хоть тот и был младше, но на нем никак не отразилось прошедшее. Казалось, что полоса препятствий для него не более, чем увеселительная прогулка.

Ансацу заметил товарища и робко улыбнулся.

Для гордого Хейнет Гана это было последняя капля. Он бросился на собрата и завязалась драка. Но подчиняемый эмоциям, юноша не мог четко контролировать свои атаки и вскоре был повален на обе лопатки.

— Ты жалок, Хейнет Ган, — грозный Сатсугай навис над проигравшим учеником. — Ты не способен признать своего поражения и быстро теряешь хладнокровие, — старший шиварец поднес клинок к волосам юноши и резким движением обрезал их. — Ты не достоин называться Бесшумным Ходоком.

Хейнет Ган подскочил с земли и бросился прочь. Пробираясь сквозь лес, что окружал лагерь, он выбрался к открытому склону.

— Проклятье! — кричал во все горло шиварец. — Будь все проклято! Пусть вас всех заберет к себе Многоликая Мать[57] и покарает Зеленоокий Отец[58]!

— Хейнет Ган!

Юноша обернулся. Следом за ним из чащи показался Ансацу. Мальчик глубоко дышал, а движение выдавали его волнения.

— Хейнет Ган! — срывающим голосом повторил молодой шиварец. — Прости, Хейнет Ган, я не хотел. Я…

— Ты всегда «не хотел», — передразнил мальчика юноша, — но все они смеются надо мной! Они называют меня жалким и все из-за тебя! Ты, родившейся от неизвестного отца, всегда! Во всем! — схватившись за головы, буквально рычал Хейнет Ган, яростно стуча ногами по земле, — Меня! Превосходишь!

Камень под ногами шиварца осыпался и Хейнет Ган полетел вниз. Ансацу бросился следом и припал к обрыву. Его собрат лежал на одном из выступов, а из его груди торчала острая ветка. Вокруг древесины клубился черный туман, а сам Хейнет Ган был в облике до-во.

Только пробудившейся кагэми поднялся на ноги, осмотрел свои руки и взглянул вверх. На его лице играла безумная улыбка.

— Я — кагэми! Я лучше, чем все они! — смеялся Хейнет Ган. — Они больше не станут тыкать меня в мои неудачи! Теперь ты можешь быть лучшим шиварцем, ведь я кагэми! Я прощаю тебе все прошлые обиды! Прощаю!

— Да, Хейнет Ган. Благодарю тебя, — Ансацу спрятал за спиной руки, на которых исчезали дэне эшекей.

* * *