Цицерон

Цезарь стал вождем демократов. И к этому у него были все данные. «Искушенный в мастерстве красноречия и склонный скорее раздуть любую смуту в государстве, чем дать ей погаснуть — ибо в переворотах и смутах он видел благоприятную почву для собственных замыслов», он с неподражаемым искусством умел управлять толпой (Plut, Cat. Min., 32).Этот человек выделялся яркими талантами. «Прекрасный оратор и искусный политик, не останавливающийся ни перед чем, питавший большие надежды на будущее, не по средствам щедрый, когда вопрос касался его честолюбия, он… был чрезвычайно популярен» (Aрр. B.C., II, I).Жил он на широкую ногу и ни в чем себе не отказывал. При этом он, с одной стороны, следовал своим естественным наклонностям — только такая жизнь и казалась ему настоящей; с другой — никогда не забывал о своей всегдашней цели — власти. А «его обеды, пиры, вообще блестящий образ жизни содействовали постепенному росту его влияния в государстве», говорит Плутарх, а Аппиан поясняет: «…так как народ всегда хвалит щедрых людей» (Ibid., II, 1).Он умел ослепить народ блестящими празднествами, не уступавшими Помпеевым. Однажды, например, он выставил на арене 320 пар гладиаторов — в то время вещь неслыханная! — и они буквально сияли своим драгоценным вооружением (Plut. Caes., 4–5).

Цезарь принадлежал к числу золотой молодежи даже сейчас, когда ему было уже за сорок. Он не знал обременительных семейных обязанностей, одевался всегда с иголочки, был моден, изящен и элегантен; его любовные похождения гремели на весь Рим, и даже в сенате ему передавали записки от любовниц. Говорят, многих это сбивало с толку и они не принимали Цезаря всерьез, считая его просто легкомысленным фатом. Один только Цицерон, глядя на него, чувствовал, что у него сжимается сердце от странной тревоги. «Но, — прибавлял он, — когда я вижу, как тщательно уложены его волосы, как он почесывает голову одним пальцем, мне кажется, этот человек не может замышлять такое преступление, как ниспровержение римского государственного строя» (Ibid.).Пожалуй, здесь следует объяснить, почему Цезарь «почесывал голову одним пальцем». Дело в том, что он причесывался у самых дорогих, самых модных куаферов. Его прическа представляла собой шедевр, произведение искусства. Мог ли он испортить ее, смять, грубо почесавшись всей рукой? Нет, конечно. После парикмахера он осмеливался только осторожно коснуться головы самым кончиком пальца. И этот-то жест, жест записного франта, сбивал всех с толку.

Цезарь тратил ежедневно уйму денег. Значит, он был баснословно богат? Чему же в таком случае равнялось его состояние? Оно равнялось поистине огромной отрицательной величине. «Он завяз по уши в долгах», — пишет Аппиан [81] (Арр. B.C., II, 1; Plut. ibid.).Кредиторы буквально схватили его за горло. Об этом говорит один поразительный факт. В 62 году он был претором. И в конце года собирался поехать в назначенную ему провинцией Испанию. И что же? Кредиторы вцепились в него и не выпускали его — магистрата римского народа, имевшего официальное назначение! — из города. Спас его Красс. Он — в который уже раз! — уплатил его долги и поручился за него своим именем. Цезарь уехал.