Цицерон. Между Сциллой и Харибдой

Втайне от общества и без участия Форума римского народа, прежде чем составить «кровавые списки», триумвиры до хрипоты спорили, отстаивая «кандидатов в мертвецы». Каждый доказывал своё «право на смерть» неугодного человека. К ужасу населения Италии, через сорок лет после диктатуры Суллы Кровавого появились списки наиболее уважаемых республиканцев, подлежащих физическому уничтожению. Они объявлялись «вне закона»: при бегстве лишались «имущества, воды и огня»; кого настигали в пути, любой негодяй убивал на месте. Первым, по требованию Антония, в списке стояло имя Марка Туллия Цицерона.

Триумвиры спешили «напиться яда мести», стараясь вспомнить всех своих врагов, вписать как можно больше имён, «несущих опасность для Рима». Не пощадили даже людей из своего ближнего окружения. Лепид приговорил к смерти собственного брата Павла, Антоний – своего дядю, Луция Антония. «Божественный юноша» Октавиан, как называл его Марк Цицерон, недолго помнил заботу старика и свои заверения в дружбе, тут же уступив Антонию, пожертвовал собственным дядей по матери – Луцием Цезарем…

Разгул убийств римских граждан при новом триумвирате показал уровень морали в обществе. На глазах разрывались родственные связи и дружеские отношения. Дети, стремившиеся получить наследство, предавали родителей, рабы ради получения свободы указывали на добрых к ним господ, жёны – на преданных им мужей. Расправы производились прилюдно в течение нескольких дней и ночей.

Для начала легионеры согнали граждан на Марсово поле, якобы для проведения собрания, где ознакомили с проскрипциями. Немедленно из толпы начали выхватывать указанных лиц и тут же казнили, а головы выставлялись на Форуме. Поиски и убийства проходили по всему Риму, затем по Италии. Ворота городов запирались стражей, как и другие выходы. Центурионам приказано было с целью обыска обойти все улицы и площади, гавани, пруды, болота и все места, пригодные для убежища. «Преступников» находили повсюду: в подвалах и кладовых, колодцах и в клоаках, трубах для стока нечистот, в каминах и дымовых трубах под кровлей и даже в могильных склепах.

Одни умирали, защищаясь от убийц, другие смиренно ожидали удара меча. Некоторые умерщвляли себя сами или без сопротивления отдавались убийцам. Были такие, кто униженно молил о пощаде, пытаясь спастись подкупом. Иные погибали по ошибке, когда их принимали не за тех, кого имели в виду триумвиры. Находили и убивали всех! При этом убийцы произносили: «Ты приговорён к смерти!» – и всё! Убивали детей казнённых отцов, если они не отказывались от наследства казнённого отца. Никого не трогали ни слёзы осуждённых, ни уговоры родных и близких о снисхождении. В те дни торжествовало насилие и беззаконие – беспрецедентное и беспощадное. Хотя находились рабы, не выдававшие или до последнего оборонявшие своих добрых хозяев…

* * *

Сами триумвиры и их ближайшие «помощники» во время проскрипционных репрессий сколотили огромные состояния. Но денег на армию всё равно не хватало, а конфискованное имущество с торгов продавалось плохо из-за того, что римляне остерегались покупать добро убитых – стань они богаче, тоже навлекут на себя такую же кару! Тогда триумвиры обложили налогом знатных замужних женщин, матрон, коих посчитали наиболее богатыми гражданами. Таковых набралось полторы тысячи. Но неожиданно триумвиры получили достойный отпор… от Гортензии, дочери оратора Квинта Гортензия, знаменитого соперника Цицерона по судебным процессам.

Решительная женщина, в совершенстве владевшая ораторским искусством, подала на триумвиров… в суд! Взялась за дело, вести которое отказались лучшие судебные ораторы, мужчины. Гортензия в своей речи не просила у триумвиров милости или снисхождения к свободнорождённым женщинам: в их присутствии выступила на Форуме, бросая страшные обвинения:

– Вы уже отняли у нас родителей, мужей и братьев… Если же вы отнимете у нас средства к существованию, то поставите нас в тяжёлое положение, недостойное нашего происхождения, образа жизни и природы женщин. Если вы считаете себя обиженными нами так же, как мужчинами, то подвергните нас, подобно им, проскрипциям… Однажды наши матери уже сдавали свои украшения и ценности на военный налог. Но это случилось, когда нам угрожал Карфаген… Если грянет война с галлами или парфянами, мы не хуже своих матерей будем стремиться сохранить отечество. Но мы не станем вносить деньги для убийства оставшихся в живых римлян.

Пособники триумвиров пытались силой стащить Гортензию с ростр, но на защиту бросились разъярённые женщины. Триумвиры возмущались и угрожали расправой, но пришлось до конца выслушать речь защитника. В итоге пришлось аннулировать скандальный закон, но взамен придумали ещё один способ пополнения казны – установили особый налог на граждан, владевших имуществом стоимостью более чем на сто тысяч сестерций – с него полагался пятидесятипроцентный налог.