Цицианов

Картину боевых действий можно представить по рапортам и мемуарам, а также по планам, которые во многих случаях являются настоящими художественными произведениями. Руки штабных офицеров аккуратнейшими тонкими линиями выводили траектории движения частей, указывали их расположение в разные фазы боя. Разными цветами раскрашивались прямоугольнички и квадратики с номерами полков и батальонов, пехота отличалась от кавалерии специальными значками. Цветами обозначались водоемы, строения, растительность, горы, складки местности и т. д. Эти аккуратные и стройные планы можно расценивать как альтернативу хаосу сражения: четко очерченные геометрические фигуры показывали группы грязных и оборванных солдат, а пунктирные или штриховые линии — метания конных масс, часто не единожды стремительно налетавших на противника и столь же стремительно откатывавшихся назад. Земляные укрепления, зачастую представлявшие собой насыпи с креплением из подручных предметов (хворост, детали разломанных строений и обозных повозок), выглядели на этих рисунках правильными многоугольниками. Окопы на планах смотрелись аккуратными зигзагами, тогда как в жизни нередко это были залитые водой канавы или осыпавшиеся ямы. Именно так выглядит «План сражению, бывшему при армянском монастыре Эчмиадзине между войсками Российско-Императорскими, предводительствуемыми господином генералом от инфантерии князем Цициановым, и персидским, предводительствуемыми шахским сыном Аббас-Мирзою. Июня 20-го 1804 года». Персидские войска, разделенные на семь колонн, на плане показаны продолговатыми кляксами с округлыми краями, тогда как российские войска и казаки отмечены ровными прямоугольниками. Так, вероятно, проявилась разница между регулярными и организованными русскими войсками и иррегулярными и «беспорядочными» персидскими.

Русские войска (два батальонных каре) встали между собственно Эчмиадзином и монастырем Шогикат линией длиной чуть более 400 метров, между ними расположилась конница. Еще три каре прикрывали вагенбург[733]. В изложении самого Цицианова события в районе Эчмиадзинского монастыря выглядели следующим образом. Сразу после прибытия русский корпус был атакован персами (около 18 тысяч человек). Первые налеты конницы стали серьезным испытанием для солдат, многие из которых не имели боевого опыта. Однако дружные залпы и щетина штыков сделали свое дело: противник откатился и два дня держался в буквальном смысле слова на расстоянии пушечного выстрела от русских позиций. Персы даже начали отступать за реку Араке, но воспрянули духом после подхода многочисленного ополчения эриванского хана. Цицианов усилил защиту обоза, а с остальным отрядом, «составленным из 4 каре, двинулся к персидскому лагерю, в противоположной стороне Эривани стоявшему. Во время же следования… с войсками чрез труднейшие ущелья и чрезвычайно гористые места, защищаемые множеством персиян… встречен был ружейным огнем и стрельбой из фальконетов». Несмотря на это, егеря, «составлявшие авангардное каре, со всех мест сбили неприятеля. Наконец, достигнув высокой скалистой горы и затруднительной по крутизне своей и излучинами лежащей на ней дороги, куда собрались почти все Баба-хановы войска, командуемый полковником Козловским батальон гренадер штурмовал гору, и Козловский, не взирая на 50-саженную высоту ее, покрытую каменьями и крутыми утесами, первый взлетел на оную». Персидская армия потеряла всякую способность к сопротивлению и бросилась в бегство, оставляя в руках победителей множество трофеев. На этот раз добычу составило всё, что находилось в персидском лагере, — огромные запасы провианта, несколько десятков верблюдов, сто пудов пороха. При этом русские потеряли всего одного убитым и 37 ранеными. Противник был так устрашен, что не оказал серьезного сопротивления при обороне предместий Эриванской крепости, которые попали в руки русских без больших потерь[734]. А вот как этот же бой описан в воспоминаниях генерала С.А. Тучкова: «Лишь только персияне приметили мое движение, как, оставив свой лагерь, заняли лежащие на пути моем высоты. Потом, бросивши их с великой поспешностью, окружили меня со всех сторон. Но скорое построение из колонн двух каре в положение перекрестных выстрелов, и картечных, и ружейных, очень скоро их опрокинуло. Они отступали, собирались, нападали, ретировались и так водили меня с места на место до самого вечера. Я не имел конницы и потому не мог их преследовать. Одни только пушки заставляли их часто отступать»[735].