Цивилизация Древнего Рима

Попытки Тиберия восстановить власть сената оказались тщетными. По мере того как шла смена наследования правлений вплоть до смерти Нерона (68), последнего из потомков Августа по нисходящей линии, обнаруживается, до какой же степени упадок римской аристократии оказался непоправимым. Императоры все больше соблазнялись восточными формами правления; несмотря на несколько коротких периодов, когда казалось, что они возвращаются к традиционной концепции управления, они управляли с помощью правительства, составленного из своего окружения, своих вольноотпущенников, «своих» чиновников, которых они вербовали среди всадников. Сенаторам оставалась только видимость свободы. Управление провинциями было более эффективным, и там, если не принимать во внимание нескольких восстаний в малороманизованных областях, таких как Британия [86], царили мир и процветание. Вокруг Средиземного моря, по которому передвигались бесчисленные торговые флоты, становится интенсивнее, чем когда бы то ни было, и духовный обмен, а восточные провинции понемногу снова завоевывают свой престиж, который некогда они утратили в неудачных войнах. Этот реванш Востока очень хорошо чувствовался во всех регионах. Императоры сами способствуют этому. Калигула почитает египетские божества и в личной жизни придерживается обычаев Лагидов [87]. Нерона также притягивал Египет, а армянский царь просвещал его по поводу его маздеизма [88], и император готов был провозгласить себя Царем-Солнцем. Но в то же время простонародье ревностно воспринимает экзотические формы мистицизма. Аристократы, более сдержанные в вопросах религии, находились под влиянием греческих философов, многие упражнялись в декламации на греческом языке, соперничая с профессиональными риторами.

* * *

Революция 68 года н. э., покончившая с династией Августа, была следствием многих причин. Поспешный переход власти от одного к другому, а затем и к третьему императору, которые становятся во главе империи до появления Веспасиана, хорошо это показал: наследие прошлого, республиканская и сенаторская тенденция лежали в основе движения, которое впоследствии привело к власти Гальбу. В то же время Отон, первый муж Поппеи [89]и один из приближенных Нерона во времена их общей молодости, объединил вокруг себя надежды эллинизированного плебса, восхищавшегося Нероном и длительное время его поддерживавшего. Третий из конкурентов, Вителлий, командующий рейнскими армиями, выступает против Отона: именно тогда впервые солдаты с границ империи намереваются выдвинуть своего императора. А в ответ на эту претензию сотоварищей с Рейна солдаты на Востоке, в Сирии, и на Дунае собрались вокруг другого генерала — Веспасиана, в тот момент усмирявшего Иудею. В итоге именно Веспасиан стал законодателем.

Удивительно, что империя не погибла в течение того ужасного года «трех императоров». Казалось, что единство всего римского мира, тогда подвергалось угрозе. В Галлии батав [90]Юлий Цивилис (имя которого говорит о том, что его семья могла получить право гражданства от одного из первых императоров) подал сигнал к восстанию. Движение, которое друиды [91]использовали в своих целях, распространилось в таких масштабах, что повстанцы провозгласили себя независимыми и основали Галльскую империю: эта любопытная попытка доказывает упорство галльского национализма больше, чем через столетие после завоевания. Впрочем, вполне возможно, что этот национализм будет обязан своим существованием римской унификации, столь хорошо усвоенной. В любом случае в рамках римской политики отделение могло совершиться только мысленно. В конце 70 года н. э. при Трире повстанцы были подавлены Петилием Цереалисом. Восстание длилось в течение года, и вся остальная империя признала Веспасиана. Хотя Веспасиан и был вознесен на вершину власти волей солдат, он мыслил себя императором италиков и провинциальной буржуазии. Империя больше не была собственностью только одной семьи, принадлежавшей к римской знати [92], без сомнения ставящей себя выше других аристократических gentes [93], но тем не менее она принадлежала ей своими историческими и культурными связями, участием в завоеваниях. Теперь этой империей распоряжался внук центуриона, потомок безродной сабинской семьи, который был обязан только самому себе, своим заслугам, а возможно, и своей безродности, тому, что в счастливую минуту был единодушно избран своими войсками. Приход Веспасиана ознаменовал необратимый конец закона завоевателей.