Цивилизация Древней Греции

Более далека от современной концепции классическая греческая комедия. В конце VI века сицилиец Эпихарм писал комедии на дорийском диалекте, которые нам практически неизвестны, но которые античные авторы, в первую очередь Платон, высоко ценили за точность описанных в них наблюдений и значимость переполнявших их изречений. Именно на дорийской земле, в расположенном недалеко от Афин городе Мегаре, существовала устоявшаяся традиция представлять комические сцены, очевидно довольно непристойные. Фривольные аттические песни и шутки, обязательно сопровождавшие дионисийские процессии, способствовали рождению так называемой древнегреческой комедии, которая вскоре заняла свое место радом с трагедией в официальных состязаниях, проходивших во время дионисий. Мы можем насчитать около сорока авторов «древней» аттической комедии, что прекрасным образом демонстрирует популярность атого типично афинского литературного жанра в течение всего V века. Кратин, начавший писать с 455 года, Евполид и Аристофан, творившие в течение последней четверти века, являются самыми выдающимися представителями этого жанра. Пьесы Аристофана дошли до нас целиком, позволяя нам довольно отчетливо представить, что ценила афинская публика.

«Древняя» аттическая комедия — это всегда некая игра обстоятельств и борьба с ними, ее мало заботит правдоподобие, единственная цель, которую она преследует, — рассмешить своими шутовскими репризами и бесконечными аллюзиями на реальность. Сюжет обычно представляет собой фантастическую или смешную затею, которую предпринимает главный герой в присутствии хора красочно наряженных персонажей — людей, животных или персонифицированных абстракций. Несколько эпизодов демонстрируют, как главный герой добивается своего, несмотря на мешающие ему препятствия. После интермедии, в которой хор обращается к публике с речью, не имеющей никакого отношения к интриге и необходимой лишь для сообщения зрителям о чувствах автора относительно того или иного вопроса современности, новая серия скетчей раскрывает обстоятельства сложившейся ситуации вплоть до финальной процессии, когда хор покидает сцену, восхваляя Диониса. Следуя этой схеме, поэтам предоставлялась абсолютная свобода развлекать публику какими угодно средствами: от каламбура до изысканной литературной пародии, от непристойных шуток до самой утонченной поэзии, от грубого личного оскорбления до комедии положений и характеров — все допускалось, все ценилось. Невероятное разнообразие тональностей юмора у Аристофана, легкость, с которой он переходит от грубого к деликатному, поражают современного читателя. Но если слишком вольные шутки нас шокируют, а политические намеки, смысл которых нам не понятен, озадачивают, мы все так же очаровываемся вдохновением, которое по прошествии стольких веков не потеряло своей свежести, поэтической силой и великолепным чувством сельской природы. Ни одно из произведений не дает нам ощущения настолько реального общения с афинским народом эпохи Сократа, Алкивиада и Фукидида, ощущения одновременного повествования о жизни автора и о его времени.

Последние пьесы Аристофана, написанные в начале IV века, значительно отличаются от его первых произведений: в пьесах «Женщины в народном собрании» и «Плутос» поэт обращается уже к новой форме комедийного жанра — к так называемой «средней» аттической комедии. Роль хора в ней ограничена, фантазия автора более умеренна. Сатира над персонажами уступает место социальной сатире, личные выпады — описанию человеческих типажей, шутовские приемы — пародированию мифов. Последователи Аристофана, такие как Антифан или Алексис из Фурий, были не менее плодотворны и написали около сотни пьес, но до нас практически ничего не дошло, и греческая комедия, как и трагедия, не произведет шедевров в IV веке — вплоть до появления Менандра, который принадлежит уже эллинистической эпохе.

*

Не стоит удивляться тому, что первые прозаики появились в греческой литературе значительно позже первых поэтов. Это довольно распространенный феномен, и сами античные авторы понимали всю ситуацию: Плутарх удачно демонстрирует это в знаменитом фрагменте своего диалога «О том, что пифия более не прорицает стихами». Использование обычной прозы, лишенной украшений поэтического стиля и той опоры, которую стихотворная форма предоставляет нашей памяти, знаменует собой значительный прогресс в практике рационалистической мысли и отражает исконную потребность в изыскании и воспроизведении реальных событий. По-гречески это изыскание называлось «historia»: оно повествовало в первую очередь о событиях человеческой жизни и об обстановке, в которой они разворачивались. Отсюда и произошло слово «история», которая первоначально была неразрывно связана с географией.