Цивилизация Древней Греции

Что касается индивидуальных случаев, наиболее распространенной была процедура, примеры которой мы встречаем в Дельфах с начала II века до н. э. и во многих других греческих святилищах. Раб, которого хозяин отпускал на свободу за выкуп, обращался как к посреднику к богу, то есть к служителям храма: уплаченные деньги помещались в священную кассу, которая передавала их владельцу раба, как если бы его покупал бог. В общем, это была фиктивная продажа божеству, которое по условиям сделки предоставляло только что приобретенному рабу свободу. Выгода от божественного посредничества в этой сделке, которое удивляет на первый взгляд, состоит в том, чтобы гарантировать ее силу и законность. Кроме того, в соответствии с законом поручители, которыми выступали горожане, как и свидетели, упоминались в акте. Обнародование его текста в святилище, массу примеров чего предлагает храм Аполлона в Дельфах, все стены которого испещрены такими текстами, теснящими друг друга, должно было гарантировать вольноотпущеннику, что впредь никто не сможет обращаться с ним как с рабом. Образец дельфийских документов об освобождении в основном почти не изменился за время существования этого обычая — со II века до н. э. до начала эпохи поздней Римской империи. После даты, привязанной к имени архонта, ежегодно назначаемого в Дельфах, с указанием месяца, шла формула акта продажи: «Такой-то, сын такого-то, продал Аполлону Пифийскому человека мужского (или женского) пола, именуемого… и происходящего из… за такую-то сумму в соответствии с прошением о покупке, которое он (или она) продал богу». Далее следовали имена поручителей и призыв к свидетелям, удостоверяющим законность совершаемого освобождения, которые в случае чего несли ответственность. Наконец, шел список свидетелей. Случалось также, что текст содержал дополнительное условие, оговаривающее, что до смерти своего хозяина освобождаемый раб продолжает служить ему с покорностью и преданностью. В этом случае освобождение фактически вступало в силу через неопределенный срок.

Большое количество таких документов, их неизменная и четкая форма, привлечение многих поручителей и свидетелей очень показательны: освобождение раба, собравшего необходимую сумму, чтобы купить свою свободу, не было редкостью; оно контролировалось магистратами и гражданами, которые несли ответственность за эту сделку. Святилище, в котором она заключалась, создавало соответствующую обстановку, чтобы окружить ее атмосферой строгости и взаимного доверия, которых она требовала. Условная продажа богу, хотя речь шла о выкупе рабом, имевшем достаточно денег, своей свободы, не означала, что обеими сторонами двигала некая мистическая цель, о чем тексты явно не сохранили никаких следов, Она лишь отражает тесную связь между мирским и священным, между полисом и его культами, которая совершенно естественно заставляла индивида добиваться и получать для важных актов повседневной жизни освящение религиозной власти, которая оставалась весьма существенной и авторитетной силой в государстве.

* * *

Если добиться освобождения становилось легче, если оно обставлялось новыми законными гарантами, если нравы в целом эволюционировали в направлении гуманизации рабского состояния, особенно в рамках семьи, то различие между свободным человеком и рабом в эллинистическом полисе сохраняло свое фундаментальное значение. Даже если в рабе стали больше видеть человека, то это, во всяком случае, был человек, лишенный существенных человеческих прав, — человек вне полиса. Поскольку сущность свободного человека — принадлежать к какому-либо полису. Даже чужеземец, живущий не в родном полисе, подчеркивал свои связи с ним и добавлял к своему имени прилагательное, называемое этническим,которое выражало эту принадлежность: поэт Каллимах и ученый Эратосфен, хотя и жили в Александрии, считались киренейцами, так же как Аристотель, вынужденный рано покинуть родной город Стагиру — ничем не выдающийся полис, тем не менее остался на века Стагиритом. Географ Страбон, объездивший в конце I века до н. э. весь античный мир, не забыл, что он уроженец Амасии в Понтийском царстве. Что бы ни говорили иногда об эллинистическом космополитизме, сила и первичность гражданских связей признавались всеми.

Политическая организация полисов существенно не изменилась после Александра. Как мы видели на примере Аполлонии Понтийской, народное собрание и Совет (даже если эти два института назывались иначе) везде оставались двумя главными органами государства с магистратами, играющими роль исполнительной власти. Как отмечал Аристотель, отдельные случаи государственного устройства редко отвечают какому-то режиму в чистом виде — хоть демократическому, хоть аристократическому (этот последний, основанный на власти знатных по рождению, практически не отличался от олигархического режима, основанного на власти денег: оба в действительности имели тенденцию к смешению).