Цивилизация Х. Инспекция

– Ладно, чёрт с тобой, ещё одну, и всё, – ответил тот, снова налил в бокал ещё на четверть, а потом поставил на стол чайники, чашки и нехитрую закуску, извлеченную из холодильника. – Пожалуй, закусить тебе тоже будет нелишним.

Сергей налил в чашку крепкой заварки и, достав сигарету, закурил, озабоченно глядя на друга. Помолчав с минуту, он снова спросил:

– Ну а дальше что?

– Дальше… Дальше я смутно помню… Я пытался объясниться с ней, открыть ей глаза на этого мерзавца. Я просил, я умолял её не делать глупостей и сохранить нашу любовь, ведь это единственное, что имеет настоящую ценность в жизни. Но она не хотела слушать меня, она словно ослепла и оглохла. Это было ужасно… Я чувствовал себя, как избитая хозяином собака, которая не может понять, за что её бьют, а из-за своей преданности и любви не бежит, а лижет его руки… А потом она наговорила мне такого… Нет, я не могу рассказать тебе этого! На меня что-то нашло, затмение какое-то в мозгу, и я не выдержал, сорвался. У меня что-то вырвалось ужасное, а потом я хлопнул дверью и ушёл. Я понял лишь одно: это – конец… Потом я бродил по городу, хотел как-то забыться, избавиться от всего этого кошмара, ну и выпил лишнего… Очухался на пляже напротив «Русского бора». Как туда попал – не представляю. Я вообще почти ничего не помню, что было этой ночью. Одни обрывки в памяти… Может, с кем-то подрался, потому и полиция ищет? Чувствую, что бока мне намяли изрядно.

– Ты в самом деле не помнишь, что было после того, как ушёл от Кати? – хмуро спросил Сергей, пристально взглянув в лицо друга.

– Не помню, – тихо ответил тот, опустив глаза. Горин почувствовал в вопросе друга какой-то скрытый смысл и догадался, что тот знает о его похождениях больше, чем он сам. – Послушай, не тяни. Что сказали тебе обо мне? Что я такого натворил?

Сергей нахмурился ещё больше и стал кусать губу, медля с ответом.

– Не тяни! Должен же я знать, в конце концов, в чём дело!

– Ты прав, нет смысла с этим тянуть, – угрюмо ответил Харламов и достал новую сигарету. Помяв её в пальцах, он сказал: – Димка, тебя разыскивают по подозрению в убийстве.

Горин вздрогнул от неожиданности и непонимающе взглянул на друга.

– В убийстве? – с трудом выдавил он из себя и совсем тихо спросил: – Это правда?.. Но я не мог никого убить, это невозможно! Ты же знаешь, я на такое не способен.

– В нормальном состоянии – не способен, но ведь ты был так пьян, что даже не помнишь ничего! – Сергей ещё сильнее занервничал и, смяв сигарету, швырнул её в пепельницу. Лишь немного успокоившись, он с сочувствием взглянул на подавленного и совершенно растерянного друга и через силу добавил: – Они подозревают тебя в убийстве Кати.

– Кати?! – Горина словно током ударило. От чудовищности услышанного потемнело в глазах. В один миг перед ним пронеслась та отвратительная и абсурдная сцена, когда он, теряя рассудок от ревности, горя и боли кричал ей: "Я убью тебя!", и это "Убью!" тысячеголосным эхом носилось в сознании, выжигая в душе незаживающие раны раскаяния. – Не может быть… Это бред какой-то… – едва слышно прошептал он, а из горла уже рвался вопль отчаяния и боли: – Не может быть!

– Бред! Конечно, бред! – воскликнул Сергей и, вскочив со стула, стал с волнением расхаживать по кухне. – Я и им сказал, что это – бред, но у них против тебя серьёзные улики.

– Я не мог этого сделать! Не мог! Я… Я её так люблю, что жизнь отдам не задумываясь. В каком бы состоянии я ни был, но такого совершить не мог. Ты мне веришь?

– Хотелось бы, но факты… Полиция почти не сомневается, что это – твоих рук дело, – ответил Сергей и снова потянулся за сигаретой.

– Какие, к чёрту, факты! Я же не спятил, в конце концов! Мало ли что мы наговорили друг другу, но я, скорее, покончил бы с собой или прибил бы Трутня, но только не её. Катя для меня была всем, всем на свете… Я бы не посмел и пальцем коснуться её… Боже мой, Катя!.. – вдруг воскликнул Дмитрий и беззвучно зарыдал, обхватив голову руками.

Харламов нервно закурил и на несколько минут оставил друга в покое, интуитивно почувствовав, что ему нужно дать разрядиться. Он подсознательно не верил в виновность Горина, хотя следователь и говорил об этом уверенно. Но как помочь ему выбраться из ужасной и почти безнадёжной ситуации? Ответа на этот вопрос он не знал, отчего на душе было тревожно и неуютно.

– Дима… Дима, – осторожно окликнул он друга, слегка встряхнув его за плечо, когда тот затих и впал в оцепенение. – Дима, я верю тебе… Катю уже не вернуть, но надо как-то жить дальше. Ты слышишь меня?

– Жить? А зачем? – потухшим голосом ответил Горин и поднял на друга покрасневшие и влажные от слез глаза.

– Это ты брось! – встряхнул его Харламов. – Жизнь на то и дана, чтобы жить. И не смей даже думать о самоубийстве. Тебе сейчас очень тяжело, но надо выдержать. К тому же ведь кто-то убил Катю. Вот с этим нужно разобраться.

– Да, да, я должен разобраться. Должен… Спасибо, Серёжа, я пойду… – Горин сделал попытку подняться со стула.

– Ну куда ты пойдешь? – воскликнул Харламов и усадил его на место. – В таком-то виде.