Цивилизация Х. Инспекция

Дмитрий уже не винил Катю в случившемся, простив ей всё: и слабость перед соблазнами, и зависть к удачливым подругам, достигшим материального благополучия, и нарочитую ветренность (только теперь до него дошел истинный смысл её заигрываний с Трутневым), которой она хотела всего лишь раздразнить его, заставить "взбивать лапками масло", чтобы выбраться, наконец, из полунищего существования. А что в этом плохого? Её можно понять, ведь любая женщина более трезво смотрит в будущее, заботясь о строительстве домашнего очага и думая о потомстве гораздо больше мужчины. Это только в сказках с милым рай и в шалаше. А что сделал он ради их счастья? Он даже не посвятил Катю в свои надежды по поводу новой созданной им программы. Его признание решило бы все их материальные проблемы. Оно пришло, но, как оказалось, слишком поздно…

Опустив глаза и глядя себе под ноги, Горин побрёл из парка, пытаясь отделаться от навязчивых и горьких мыслей. Был уже полдень, а он ни на шаг не продвинулся на пути восстановления своих воспоминаний о событиях трагической ночи. Драгоценное время уходило сквозь пальцы, оставляя ему всё меньше шансов выявить истинного виновника смерти Кати.

"Нужно собраться, нужно собраться… – мысленно твердил он себе, глядя на проезжающие мимо автомобили. – Я должен всё вспомнить. Должен…" Он заставил себя на время забыть о всех своих проблемах и угрызениях совести и полностью сконцентрироваться на этой цели. Тяжкий груз словно упал с его плеч, и Горин, глубоко вздохнув, решительно зашагал через широкую улицу, не обращая внимания на сигналы машин, объезжающих его. Дмитрий перешёл на другую сторону улицы и, свернув во двор, замедлил шаг, вдруг почувствовав, как осколки памяти сами по себе начинают выстраиваться в довольно целостную последовательность эпизодов, безусловно, связанных между собой. Боясь растерять неожиданное откровение, он присел на лавочку возле какого-то подъезда девятиэтажки и предельно напряг серое вещество. В глубокой задумчивости он просидел около часа, не реагируя на любопытные взгляды проходящих мимо людей, а когда очнулся, не мог сдержать удовлетворенной улыбки. Он вспомнил почти всё, что с ним произошло после ухода от Кати. Появилась надежда на полное прояснение памяти, ещё скрывающей некоторые фрагменты его ночных похождений. Правда, улыбка быстро сошла с его губ, и её сменила гримаса отвращения. Горину стало стыдно за свое поведение.

– Слабак! Ничтожество! – со злостью выдохнул он. – Катя права: я не достоин её.

Окончательно сбросив с себя задумчивое оцепенение, Дмитрий огляделся. Пора было позаботиться об убежище. Он лишь теоретически знал, как живут бомжи, и вот теперь был вынужден решать проблему ночлега. А сколько ещё проблем возникнет перед ним, если его поиск истины затянется… Об этом Дмитрий старался не думать.

Если бы пришлось выбирать между чердаком и подвалом, Горин бы выбрал первое, предпочтя свежий воздух и ощущение свободы и пространства затхлому и сырому подземелью. Но найти подходящий чердак было непросто, так как большинство панельных домов попросту не имели их, а ночевать на плоских крышах было чревато простудой. Можно было попробовать приютиться на верхней лестничной клетке в каком-нибудь подъезде, но не было никакой уверенности в том, что его просто не турнут оттуда, как шелудивого пса. И это ещё в лучшем случае. Может случиться и так, что кто-нибудь из жильцов опознает его и сообщит в полицию, и тогда он наверняка окажется в ловушке.

Дмитрий нашёл подходящее место для ночлега лишь к вечеру, обойдя и обследовав больше десятка домов. На это ушло несколько часов. Ему приходилось соблюдать осторожность и выбирать подходящий момент, чтобы никто не заподозрил его в чём-то предосудительном, ведь все двери в подъездах были оснащены домофонами, и приходилось ждать удобного случая, чтобы войти вместе с каким-нибудь жильцом. Всё это время он не переставал думать над тем, что скрывалось в провалах памяти, и особенно над самым важным и ключевым моментом – в квартире Кати. Он не однажды усомнился в собственной невиновности в её смерти. Каждый раз сознание возмущенно отвергало такое предположение, но червь сомнения вновь и вновь точил душу, сводя его с ума. Он всё бы отдал, чтобы узнать правду о случившемся, какой бы горькой и ужасной она ни была…

Перед тем как обосноваться на ночлег, Дмитрий ещё побродил по дворам, дожидаясь наступления темноты. А, направляясь к четырнадцатиэтажной "свечке" из жёлтого кирпича, стоящей у кромки леса, по пути купил в "комке" пару бутылок пива. Сунув их в карманы куртки, Горин неспешно пошёл дальше. Занятый своими мыслями, Дмитрий не заметил, с каким вниманием и настороженностью рассматривал его парень, сидящий за стойкой ларька вместе с крашеной блондинкой, подавшей пиво. Едва он отошёл от "комка", как парень засуетился, что-то тихо сказал подружке и вышел через заднюю дверь. Проводив взглядом из-за угла удаляющуюся фигуру Горина, он неспешно пошёл следом за ним.