Цивилизация людоедов. Британские истоки Гитлера и Чубайса

Применение же откровенно лживой философской максимы либерализма к народам менее развитых стран или к народам, находившимся в состоянии социальной катастрофы (например, к народу России периода разрушения Советского Союза) напоминало и напоминает даже не бросание в воду заведомо не умеющего плавать – мол, если не выплывет, сам виноват (так как в такой ситуации большинство как раз так или иначе выплывает, обычно даже научившись плавать), – но требование к слесарю (а хоть бы и к профессору биологии) немедленно сдать экзамен по квантовой физике с гарантированной нищетой, десоциализацией и полным крахом жизни в случае отказа или (практически неизбежного) провала.

Систематическое применение на практике либеральной доктрины вполне естественным образом вылилось в политику социального геноцида, с упоением проводимую под руководством глобального управляющего класса (о его структуре и борьбе реализуемых им проектов см. [19]) по всему миру и по сей день и качественно усугубляющую последствия и ход нашей национальной катастрофы.

Самоочевидная, практически ни от кого и никем не скрываемая абсурдность фундаментального тезиса, лежащего в основе современной либеральной идеологии, и его откровенная несовместимость с реальностью, естественно, накладывают неизгладимый отпечаток на сознание его носителей. (Разумеется, за исключением тех не так уж и многих случаев, когда им удается освоить базовый принцип английской морали, заключающейся в оценке своих действий исключительно на основе критерия пользы, а действий всех остальных – исключительно на основе строжайших нравственных критериев, как это описано в главе 3 настоящей книги.)

12.2. Самоограничение восприятия как источник тоталитарности мышления

Неподготовленному человеку, наблюдающему со стороны практические и часто даже бытовые проявления либерального сознания, более всего бросается в глаза органическая неспособность последнего воспринимать мнение, хотя бы незначительно отличающееся от собственного (то есть, как правило, продиктованного «рукопожатным» окружением либо признаваемого им допустимым).

Принципиально важно, что это не столько «отторжение», «враждебность» или даже «нетерпимость», а прежде всего именно полная неспособность к самому содержательному восприятию как таковому.

Обычно либералы выглядят для стороннего наблюдателя приличными и вменяемыми людьми, обладающими способностью к сочувствию и состраданию, преимущественно из-за их отделенности от практической власти. Лишь эта отделенность не дает им реализовать свои представления о прекрасном и устроить подвластным им людям (вплоть до целой страны) новый кошмар кровавых 90-х, которые они и по сей день искренне считают идеальным временем своей свободы.

При этом они, разумеется, категорически отказываются уточнять, что это была свобода прежде всего тотальной лжи, грабежа, убийств и насилия. Отнюдь не случайно, вспоминая то время, один из видных и при том чувствительных и образованных либералов – соратников Березовского – с искренним восторгом писал, что он и его партнеры были полностью свободны в своих повседневных действиях от всех божьих заповедей, кроме первых двух, – то есть искренне полагали, что бог в обмен на почитание благословляет их на в прямом смысле слова всё, включая убийства и изнасилования [1].

Объективно обусловленная служению интересам глобальных финансовых спекулянтов враждебность современной (проявившей своё принципиальное отличие от традиционной уже с 10-х годов XX века) либеральной идеологии самым насущным, кровным, естественным интересам большинства своих народов объективно и полностью исключает для её носителей возможность быть демократами, то есть людьми, учитывающими мнения и интересы своего народа.