Цивилизация людоедов. Британские истоки Гитлера и Чубайса

Российские либералы, в частности, многократно и публично демонстрировали искреннее полагание «народом» лишь людей, обладающих состоянием примерно от миллиона долларов, полностью следуя реконструированному Стругацкими древнему принципу «ни о каком принуждении… не могло быть и речи…, и даже самый последний землепашец имел не менее трех рабов». Характерно, что олигарх Каха Бендукидзе в начале «нулевых» годов искренне считал единственным значимым критерием демократичности любого общества и единственным же значимым правом человека его право вывезти из России (!! – именно так, не из «той или иной страны», а именно и только «из России») один миллион долларов.

Этого же подхода придерживается и правящая в настоящее время Россией бюрократия, критически значимая часть которой на глазах буквально дичает от своей полной безнаказанности. В сферах социально-экономической и национальной политики (за исключением вопросов, связанных с вынужденным усилением государственного вмешательства в жизнь общества), она всецело либеральна и во многом из либералов состоит; их влияние представляется критически значимым и во многих других жизненно важных сферах, включая культуру, а также внешнюю и внутреннюю политику.

Разница заключается лишь в том, что у оставшихся «за бортом» государственного управления «внесистемных» либералов нет власти, и потому они формально требуют демократии и прав человека, но, – что принципиально важно, – исключительно в сфере политической жизни. Всякая мысль об экономических и социальных правах и даже о том, что демократическое государство должно, – хотя бы потому, что оно демократическое, – стремиться к достижению и упрочению этих прав и следовать убеждениям большинства народа, в том числе и нелиберальным, проникает в сознание либералов лишь при острой практической надобности, по миновании которой немедленно изживается без следа как совершенно неприемлемый и непристойный в «приличном обществе» популизм.

Принципиально важно, что категорическое неприятие всех прав граждан, кроме формально-политических (не имеющих для них реального значения при незащищенности повседневно значимых социальных и экономических прав) свойственно отнюдь не только «московской Жмеринке», но и практически всем современным либералам как таковым. В частности, когда на одной из дискуссий в США автор настоящей книги имел удовольствие указать своим ученым оппонентам на категорическую необходимость защиты не столько политических, сколько в первую очередь более близких людям и потому более значимых для них социально-экономических прав, они попросту растерялись от такой невероятной нелепицы. Более того, один из известнейших советологов того времени – Ричард Пайпс – по завершении дискуссии начал совершенно искренне утешать автора, подробно и тщательно разъясняя, что организаторы обязательно изымут эти его слова из стенограммы, и никто никогда не узнает, какую поразительную глупость он сморозил.

В силу изложенного либералы, как давно подмечено, в повседневной политической практике являются носителями наиболее тоталитарного из существующих в современных обществах типа сознания. Именно тоталитаризм, а отнюдь даже не агрессивная ограниченность, гармонично переходящая в самое оголтелое сектантство, служит основной причиной неспособности либералов (по крайней мере, либералов стран, являющихся колониями современного Запада, – пусть даже сугубо экономическими колониями, как нынешняя Россия[179]) к самостоятельному, без внешнего руководства объединению и в целом к самостоятельной созидательной деятельности.