ЦИВИЛИЗАЦИЯ: Новая история западного мира

Тем, кто держал глаза открытыми, становилось ясно, что люди прежде всего ценят в городе сохранение преемственности с прошлым, возможность ощутить себя частицей истории. Для них город является не просто местом обитания, а физическим воплощением социального уклада, слой за слоем создававшегося многими поколениями их предков, они связаны с ним сложным переплетением личных воспоминаний. гордости и чувства принадлежности к конкретному месту В тысячах городов коллективная жизнь за XX столетие пришла в упадок и приобрела множественные уродливые черты, а публичные пространства, самый драгоценный элемент урбанистического пейзажа, оказались заброшенными. На этом фоне сочетание реформ в публичной сфере с возрождением культурной активности оказалось на редкость удачным средством добиться экономического и социального подъема и улучшить жизнь горожан вообще.

Балтимор, Глазго, Милуоки, Барселона, Марсель, Манчестер и сотни других городов, казалось, безнадежно застрявших в порочном круге небрежения и депопуляции, сумели переменить свою судьбу, вновь превратиться в места, где хочется поселиться. Возрождение западного города могло состояться только тогда, когда его обитателям были переданы (точнее, возвращены) права распоряжаться собственными делами, а это в свою очередь подразумевало добровольное отступление централизованного государства — процесс, которому в Европе немало поспособствовало образование Европейского союза. Десятилетиями провинциальные города большинства стран континента вынужденно мирились с отсутствием внимания к своим нуждам со стороны национальных правительств, однако в 1990–х годах они перестали выпрашивать подачки у Лондона, Парижа или Мадрида, обращаясь напрямую в Брюссель. Явственным отголоском средневекового, до- национального прошлого Европы стала постепенная, совершающаяся исподволь трансформация континента государств–наций в континент автономных городов и регионов. Центральные правительства заодно со столичными газетами могли сколько угодно обрушиваться на эту тенденцию — для жителей Каталонии, Ньюкасла. Марселя или Калабрии власть государственной бюрократии имела мало преимуществ перед солидной региональной или городской автономией, пользующейся всеми возможностями общеевропейской инфраструктуры. Движение в защиту окружающей среды, пропаганда продукции местного сельского хозяйства, забота о сохранении архитектурного облика, традиций и языка имеют один и тот же стимул — желание отстоять разнообразие от посягательств стандартизации, воссоздать самобытность каждого уголка Земли. Это сдвиг приоритетов не в последнюю очередь диктуется экономическим интересом. Руководители западных государств неустанно рассказывают о пользе глобализации, однако граждане этих государств видят в ней только угрозу своему благосостоянию и своему укладу жизни. Скептическое отношение к прогрессу, о котором говорилось в Прологе, происходит из глубокого страха людей перед будущим, с которым, кажется, им все труднее и труднее совладать. Впервые за несколько поколений будущее представляется чреватым чем‑то худшим, нежели прошлое.

Некоторые тенденции, проявившиеся за последнее десятилетие в западной культуре, свидетельствуют о ее небезраз- личии к обострившемуся противостоянию глобальной стандартизации и локальной самобытности. По мере того как культура, живущая по законам централизованного серийного производства, все явственнее начинает приедаться, а Америка утрачивает позиции верховного арбитра, культурная продукция и деятельность, несущая в себе уникальные черты места происхождения, медленно, но верно растет в цене. Ценность произведения искусства диктуется теперь именно невозможностью его механического и стандартизированного производства. В такой ситуации новую роль начинает играть сам творец. Ему больше не нужно работать и существовать обособленно, чутко реагируя лишь на запросы и стремления своего одинокого сознания. Поводом для творческого усилия теперь может быть и специальный заказ, и конкретное пространство, художники могут работать совместно, целенаправленно погружать себя в традиции той или иной местности. Эти возможности уже активно использовались в создании монументальных скульптур, инсталляций, перфомансов, однако есть все основания полагать, что им найдется применение и в таком роде искусства, как кино, где новейшие технологии уже позволяют выпускать фильмы с относительно минимальными затратами.