Цивилизация перед судом истории. Мир и Запад

За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь. Невозможно вложить все свои силы в прогрессивный процесс, имеющий своей целью добиться максимального самоуправления для всех субъектов Содружества, проявляющих готовность к независимому правлению, и в то же время ожидать, что можно будет создать коллективную военную машину, такую, какую Москва — если взять наиболее яркий случай — последовательно и сознательно строила последние шесть столетий ценой свободы, плюрализма и других политических и социальных благ, которых добились для себя страны Содружества за счет коллективного могущества. Страны Содружества не могут отречься от своих идеалов и распутать сеть истории, которую они для себя сплели; они не могли бы сделать этого при всем своем желании, но даже если им и удалось бы совершить это сомнительное чудо, то они напрасно отказались бы от своих неотъемлемых прав, ибо, даже пожертвовав всеми достоинствами и достижениями, присущими Содружеству, они не смогли бы достичь той степени единства — ни политически, ни географически, — которая в век ядерных вооружений поставила бы его вровень с Соединенными Штатами и Советским Союзом в военном отношении. На поле силовой политики единое Содружество смогло бы сыграть лишь роль пешки, в лучшем случае коня, но ферзя — никогда.

Если Британское Содружество после мировой войны 1939–1945 годов не может играть роль «третьей великой державы», не могли бы сделать это, скажем, Соединенные Штаты Европы? На первый взгляд эта идея несет в себе многообещающую перспективу, однако она тоже не выдерживает критического анализа.

Гитлер сказал однажды, что если Европа действительно хочет быть серьезной силой мирового масштаба (а под силой Гитлер, разумеется, понимал только грубую военную мощь), то она должна приветствовать и проводить политику фюрера; и это жесткое высказывание есть истинная правда. Гитлеровская Европа — объединенная силой германского оружия и под германской гегемонией — есть единственный вариант Европы, способный сравняться с Советским Союзом и Соединенными Штатами по военному потенциалу; но Европа, объединенная под господством Германии, абсолютно ненавистна всем европейцам за пределами Германии. Некоторым пришлось дважды пережить опыт германского господства; для большинства этот опыт пришелся на Вторую мировую войну, а те, кому удалось этого избежать, находились слишком близко к пожару, и жар его опалил их достаточно сильно, чтобы понять и разделить чувства тех, кто сгорел в этом горниле.

В Европейском союзе без Советского Союза и Соединенных Штатов — а это ex hipothesi — есть отправная точка для строительства европейской «третьей великой державы». Германия должна рано или поздно, тем или иным путем выдвинуться на первое место, даже если Объединенная Европа начнет свою новую жизнь при разоруженной и децентрализованной Германии, возможно, даже разделенной на части. В пространстве, лежащем между Соединенными Штатами и Советским Союзом, Германия занимает стратегически господствующее центральное положение; германская нация самая многочисленная в Европе; в сердце Европы, населенном немцами (не учитывая ни Австрию, ни немецкую часть Швейцарии), находится большая часть европейских ресурсов — сырья, производственных мощностей и квалифицированной рабочей силы, — необходимых для тяжелой индустрии; наконец, насколько немцы искусно организуют сырьевую базу для ведения войны, включая и человеческое сырье, настолько же они не способны управлять самими собой и нетерпимы в качестве правителей других народов. На каких бы первоначальных условиях ни вошла Германия в Объединенную Европу, в которой не будет ни Соединенных Штатов, ни Советского Союза, она непременно займет там в конечном итоге главенствующее положение; и если превосходство, которого она не могла добиться силой в течение двух войн, будет достигнуто на этот раз мирно и постепенно, ни один европеец все равно не поверит, что, когда германцы почувствуют в своих руках власть, им хватит мудрости удержаться от того, чтобы, натянуть поводья и, пришпорить. Этот германский фатум может оказаться непреодолимым препятствием в строительстве Европы как «третьей великой державы».

Да в нашем сегодняшнем мире объединенная в военном плане Европа и не может питать сколько-нибудь обоснованных надежд — не более чем Британское Содружество, — на то, чтобы стать достойным соперником Соединенных Штатов или Советского Союза ценой отказа от взлелеянных свобод. В Западной Европе особенно (а Западная Европа — это сердце Европы) традиции национальной индивидуальности настолько сильны, что любой практически возможный европейский союз будет весьма слабо связан и станет не более чем пешкой в партии силовой игры, даже если эта объединенная Европа будет включать в себя и Британское Содружество на Западе, и страны, находящиеся под российским влиянием на Востоке, да и в том случае, если бы народы Европы попытались стерпеть неприятную гитлеровскую доктрину.