Цивилизация [с иллюстрациями]

– Мы сдавали с настоящими мечами экзамен, – поведала кидонийка, – Но он не был публичным, и не все сдавали его в один день – тем, кто не чувствовал себя уверенно, переносили на другой. Это ведь уже не игра, а кому в Школе нужны смерти или увечья?

Чем закончились вечерние увеселения в доме Циклопа, мы до завтрашнего дня могли только гадать. Ясно было только, что уже закончились, судя по тишине. Но нечего было и думать соваться туда на разведку – даже Володя, уверенный в выучке своих орлов, считал, что это гарантированное палево. Да и какой смысл, если завтра мы один хрен обо всём услышим? Такое разве скроешь? Это домочадцы Ганнибала сами по себе мало кого интересуют, потому как без него они и сами никто, и звать их никак, а сам он – фигура! А посему – не будем мы сходить с ума и палиться под самый конец успешно выполненной большой работы, а наберёмся терпения и дождёмся известий вместе со всеми прочими. Тем более, что всё уже подготовлено, и спешить нам особо некуда…

– Максим, ты только посмотри сюда! – Мелея протянула мне свиток папируса, который я купил ей у книготорговца по её просьбе, когда мы возвращались от Андромахи.

– Так, Гискон Гадруметский "Ганнибал Барка до войны"? – я начал с титульной надписи в начале свитка, – Гадрумет – это же недалеко от Карфагена, и там говорят не на эллинском, а на финикийском.

– Это эллинский перевод, изданный недавно.

– И ты думаешь, этот Гискон достаточно хорошо знал его?

– Он пишет, что был в те годы казначеем Нового Карфагена. Если это правда, то он должен был знать его очень хорошо. Но я только начала читать, и мне трудно судить…

– Ну да, там очень много букв, – ухмыльнулся я.

– Да я не о буквах – там есть ещё и рисунки, – она взяла у меня свиток и снова перекрутила его примерно на четверть длины, как и подавала перед этим мне.

– Ты уже СТОЛЬКО успела прочитать?

– Если бы! Я читаю быстро, если почерк переписчика разборчивый, но – увы, не ТАК быстро. Поэтому я начала с картинок. Вот, взгляни на эту.

– Чей-то портрет?

– Да, Ганнибал Барка в молодые годы. Ты ничего не замечаешь?

– Гм… А что я должен заметить по-твоему?

– Подойди вот сюда, а я сейчас добавлю света, – кидонийка слегка подтянула и поправила фитилёк масляной лампы, и стало в самом деле заметно светлее.

Парень, изображённый на папирусе в "гравюрной" манере, несмотря на явно не одно перерисовывание с финикийского оригинала, всё ещё сохранял заметное сходство с малолетним ганнибалёнышем, пошедшим, надо думать, в отца.

– И что ты в нём нашла?

– Помнишь девочку Федры? Ты разве не замечаешь сходства? Федра говорила мне, что она – наложница очень большого и важного человека, а девочка – её дочь от него, но она так и не сказала мне, кто этот человек. Так вот, значит, чья она…

– Мелея, на свете не так уж и мало людей, похожих друг на друга внешне, но не состоящих даже в отдалённом родстве. И кроме того, даже если ты и СЛУЧАЙНО права, то… гм… как бы тебе это объяснить?

– Так, чтобы не сказать того, чего мне не полагается знать? – млять, догадливая!

– Ну, любознательность – качество хорошее, и я ценю её в людях. В женщинах – особенно, поскольку среди них это – редкость. Но видишь ли, некоторые тайны бывают опасны. Зачем тебе лезть в них? Разве мало на свете других, побезопаснее?

– А что делать, если интересно?

– Если тебе ПРОСТО интересно, то почему бы тебе не набраться терпения и не повременить со своим любопытством хотя бы несколько дней?

– Через несколько дней эта тайна станет безопасной?

– Ну, я бы сказал – уже не такой опасной, как сейчас. Кое в чём, пожалуй, её и можно будет уже слегка приоткрыть для тебя.

– Только слегка приоткрыть?

– Это будет зависеть от тебя.

– Ну так и чего мы тогда ждём? – улыбается, аккуратно кладёт свиток на столик и медленно расцепляет фибулу на плече.

– Я немножко не это имел в виду.

– Не только это и не за одну ночь? – и прыскает в кулачок, – Да поняла я, поняла – раздевайся уж! – и задувает огонёк лампы…

Хорошо, когда спешить некуда! Мы даже и выспались недурно – ага, заодно. Я ожидал, что наутро она опять повторит заход с любительским шпионажем, но кажется, ей хватило соображалки понять всё правильно. Во всяком случае, повторили мы с ней сперва другой заход, а вот опосля и дав передохнуть – ага, снова приставучую включила, но не столько спрашивает, сколько угадывает:

– Если я с вами поеду, то наверное, можно будет открыть мне больше?

– Ну, пожалуй, но вот обратно тогда…

– Это я поняла, – и улыбается, – Сицилия, значит? Даже и не думала о ней, если честно, но раз уж на Востоке мне не рады, то почему бы и не Запад?

– А что, если даже и не Сицилия? Запад – он ведь тоже большой…

– Ну, если уж там живут не только дикари в шкурах, но и люди, подобные вам, то почему бы и нет? Мы, коренные критяне – тоже ведь не совсем канонические эллины. Меропа Гортинская незадолго до нашего выпуска советовала мне ехать – как ты думаешь, куда? Вообще аж в Испанию! Представляешь?

– И отчего же ты не последовала её совету? Чутьё было против?