Цивилизация [с иллюстрациями]

– Вот именно. Так этот твой конфликт с библейским Сотворением мира – ещё сущие пустяки по сравнению с серёгиным. Плейстоценовая живность уже не сильно от современной отличается – слоны, например, в Африке есть, а вымирание их в Испании можно и на Всемирный Потоп свалить, наскальные изображения мамонтов – ну, мало ли с какого бодуна древний художник слона волосатым изобразил? Не иначе, как мухоморов сушёных переел, ну и словил глюк – за токсикоманами такое водится. Так что твои чисто археологические разногласия с Библией ещё можно кое-как за уши к ней притянуть, если целью такой задаться. А каково Серёге с его геологией и связанной с ней палеонтологией? Вот прикинь, копают его стажёры, копают, раскапывают себе раковины аммонитов – этим никого не удивишь, они повсюду попадаются. Но вот возьмёт, да и раскопает кто-нибудь из них хорошо сохранившийся окаменевший скелет тираннозавра рэкса…

– В Испании – вряд ли, – поправил Серёга, – Тираннозаврид в Европе никто ещё не раскапывал, да и по логике вещей их в ней и не должно было быть. Тираннозавриды в Европу попасть никак не могли – не было уже в их времена никаких сухопутных мостов ни из Азии, ни из Северной Америки.

– Ну, другого какого-нибудь динозавра, не столь важно. Какие-то ведь в Европе один хрен были? Аллозавры, кажется, по всему миру обитали?

– По всей Пангее, но Европа была архипелагом островов. Был тараскозавр, это абелизаврид такой из поздней родни юрского цератозавра…

– Да нам не шашечки, нам ехать. Один же хрен он двуногий и со здоровенной зубастой пастью?

– Ну да, из этих. Или раптора какого-нибудь есть в принципе шансы раскопать. Они помельче, но тоже видок характерный, и уж точно не для женщин со слабонервными.

– То-то и оно. Сейчас подобной живности нет нигде, а никакой биологической эволюции Библия, как я понял, не предусматривает – какая уж тут в звизду эволюция за считанные дни или пусть даже и века с тысячелетиями? То же самое, и по той же причине, касается и вегенеровского дрейфа материков, так что для Библии, а значит, и для любой основанной на ней религии, приемлем один только голый буквальный креационизм. Ну и как тут нормальную науку развивать в этих жёстко заданных библейских рамках? И если нам приходится выбирать между Библией и нормальной современной наукой, то лично я предпочитаю послать на хрен Библию.

– Ну, вообще-то Книга Бытия – ещё не весь Ветхий Завет, а Ветхий Завет – ещё не вся Библия, – заметила Юлька, – Долгое время, кстати, и среди самих ранних христиан не утихали дискуссии, включать ли в Библию этот Ветхий Завет или оставить его иудеям и отмежеваться от них окончательно.

– Ага, читал у Гумилёва, – припомнил я, – Но в конечном итоге приняли чисто ради придания христианству большей солидности – типа, аж с такой седой старины их учение вытекает, а не просто неким галилейским проповедником с потолка взято.

– Да, окончательно признали Ветхий Завет только на Никейском соборе.

– Но таки признали и приняли, и из этого вытекает весьма неприятный вывод – что с известным нам по реальной истории ортодоксальным никейским христианством нашим потомкам категорически не по пути.

– Гм… А примирить всё-таки христианство с наукой и культурой никак нельзя? – наморщил лоб Васькин, – Я, конечно, вместе с вами за прогресс и против мракобесия, но при этом я всё-же всегда считал себя христианином и добрым католиком. Современная-то католическая церковь научилась ведь уже не конфликтовать ни с наукой, ни со светской культурой. Значит, как-то можно?

– Видишь ли, Хренио, я хоть и нехристь, но тоже ведь разделяю нормальное современное мировоззрение. А оно выросло – через Ренессанс и научно-техническую революцию, но всё-же – из христианского европейского, и в этом смысле я тоже не чужд христианству, – ответил я ему, – Но пойми, то христианство, в котором воспитан ты, и то, которое придёт в Испанию в римские имперские времена – это два разных мировоззрения. Современное ты охарактеризовал сам, и мне нечего к этому добавить, но оно – результат двух тысячелетий развития и притирания к реалиям жизни. И далеко не всё за эти две тысячи лет было гладко – тебе ли как испанцу не знать?

– Я понимаю…

– Так это мы с тобой сейчас – я намекнул, и ты понял – думаем о не столь уж и давних временах Инквизиции, при которой – ну, ты вот хочешь, чтобы и твои потомки имели кое-какие особые способности, а вот как к ним отнёсся бы Священный Трибунал? Ведь монастырь для таких людей – это ещё в самом лучшем случае, а ведь и это тоже и ограничения в самосовершенствовании, и гарантированное пресечение рода. Разве такой судьбы тебе хотелось бы для своих потомков? Много ли тебе будет радости от того, что последнего из них причислят к лику святых? Так это в лучшем случае – если инквизитор решит, что его дар от бога. Худших вариантов я не рассматриваю, но они вообще-то куда вероятнее лучшего, и ты знаешь их не хуже меня…

– Знаю… И этого, конечно, допускать нельзя…