Цивилизация статуса (сборник)

Мы с ней точно играем прелестный спектакль в домашнем интерьере. Вот Ланея приносит мне завтрак; она быстрой, легкой походкой входит в спальню, на ней развевающийся воздушный пеньюар. Я пью теплый и не очень крепкий стимулирующий напиток — примерно той же крепости, что и кофе. Я единственный на Калдоре, кто это пьет. Однако такие маленькие привычки помогают мне не забывать, кто я.

Потом я делаю записи в дневнике, вожусь со слайдами и аудиокассетами. После ленча хожу на прогулку. Обычно мой путь лежит в противоположную от города сторону, в поля, заросшие жесткой травой и кустарником. Я беру с собой флейту, которую сделал для меня Вольфинг. Тона у нее не слишком чистые, но мне все равно; мои собственные «тона» тоже не больно чисты.

В нескольких милях от моего дома есть холм под названием Нмасси. Обычно я взбираюсь на его вершину и подолгу сижу там в полном одиночестве. Играю на флейте, глядя на раскинувшуюся передо мной долину, и глаза мои отдыхают. Я играю «Когда ты вдали от дома», «Амаполу», «Слетать в Рио» и другие песенки, давным-давно позабытые даже на Земле. Здесь эти песни звучат особенно странно. Отдельные нотки представляются мне чем-то вроде миниатюрных завоевателей, смело вылетающих из флейты и исчезающих в просторах Калдора. Играя, я чувствую себя землянином. А вот ночью, в объятиях Ланеи, я вообще не знаю, кто я такой.

Во всяком случае, явно не калдорианец. Но и не совсем человек.

Может, я оборотень?

Ланея, благодаря какой-то внутренней мудрости, отлично понимает, кто я и что я такое. Порой она обнимает меня так крепко, точно я вот-вот улечу от нее в просторы космоса. Или берет мое лицо обеими руками, заглядывает мне в глаза и издает какое-то тихое воркование. А иногда просто крепко-крепко сжимает мне руку.

Не думаю, что за мной когда-нибудь прилетят с Земли. Видно, мне суждено остаток жизни провести на этой планете. И если рай или ад вообще существуют, то, интересно, где я окажусь — в калдорианском раю или в аду? А может, здесь есть и лимб — для тех, кто утратил свои корни или отбился от стаи? Да так к другой стае и не прибился…

А впрочем, жаловаться-то мне на самом деле и не на что!

Женившись — или будучи взятым замуж? — я, естественно, не сумел избежать трудностей в общении с новыми родственниками. Я бы не удивился, узнав, что подобные проблемы являются универсальными для всей Вселенной. Хотя на Калдоре они, правда, не совсем обычны: дело в том, что родители Ланеи меняются каждую неделю!

И я, таким образом, насчитал уже три «набора» ее родителей.

Их поведение по отношению ко мне, впрочем, достаточно сходно, чтобы считать это немыслимое количество «родителей» чем-то единым.

И тем не менее, их (пока что!) «набралось» уже три пары.

Я спрашивал Ланею об этом. Она находит мои вопросы смешными и странными. Она смеется — а смех у нее очаровательный — и говорит:

— А как же вы на своей Земле умудряетесь обходиться?

— Нам хватает одного отца и одной матери, — отвечаю я. — Разумеется, в далеком прошлом у различных народов Земли имелись различные варианты семей — так называемые большие семьи, например; существовал также обычай передавать детей на воспитание дяде или тете…

— Зачем же такие сложности? — удивляется она. — Почему с самого начала не использовать всю родительскую группу?

— Не знаю, — говорю я. — Так уж сложилось. (Как быстро я перешел к обороне и всего лишь оправдываю земные традиции!)

— А у нас, — говорит она, — при исполнении столь жизненно важных функций всегда используется кооперация. Знаешь, у нас даже поговорка есть: чем больше родителей, тем лучше.

— Да, я ее не раз слышал, — отвечаю я. — Но все же кто из них — чисто физически — произвел тебя на свет?

Она неодобрительно качает головой.

— Я этого и сама не знаю. Это же тайна!

— А почему же ты не спросишь?

— Потому что не хочу. Ведь если знаешь — никакой тайны не остается!

— Неужели так важно ее сохранить?

— О да! — Она смотрит на меня очень серьезно и очень внимательно, широко раскрытыми глазами. — У нас на Калдоре много тайн. Тайны — суть нашего бытия.

— А мы на Земле, — говорю я, — тайны раскрываем и стараемся объяснить, в чем заключается их суть.

Она, помрачнев, кивает.

— Это потому, что вы люди страстные и нетерпеливые. Вы раскрываете мелкие тайны, чтобы за ними обнаружить другие, более сложные, недоступные вашему пониманию.

— Тебе-то откуда это известно?

— Так ведь ты согласился лететь на Калдор и поставить на кон свою жизнь, только чтобы проникнуть в великую тайну космического пространства и попасть на чужую планету. И обнаружить, что живущая там раса совершенно на вас, людей, не похожа. Твое путешествие сюда напоминает обряд инициации, вроде нашего Времени Разрушения. Мы, жители Калдора, ничего подобного делать бы не стали. У нас и на своей планете тайн хватает, и нам совершенно не требуется пересекать просторы космоса, чтобы встретиться с новыми тайнами.

Но я пер, как танк, со свойственным мне нетерпением и упрямством.

— И все-таки: какова причина того, что у тебя три пары родителей?

— У нас не три пары родителей; обычно у нас их четыре.