Цивилизация труда: заметки социального теоретика

Монтескье приводит примеры поощрения правителями земледельцев. Так, в Китае ежегодно совершается церемония открытия земледельческих работ (глава «Хороший китайский обычай»). Цель этого торжественного акта – побудить народ заниматься земледелием. Также императора каждый год извещают о наиболее отличившемся земледельце, которого он производит в мандарины более высокого ранга. У древних персов покидали пиршества, чтобы разделять пищу с пахарями.

Монтескье отмечает, что ленивые нации обыкновенно отличаются тщеславием (глава «Способы поощрения промышленности»). Поэтому на юге Европы, где народы так чувствительны к почестям, можно было бы бороться с ленью посредством тщеславия, следовало бы назначать премии наиболее отличившимся в своем деле земледельцам и ремесленникам. «Эта мера хороша даже для всякой страны. В наши дни она способствовала учреждению в Ирландии одной из самых значительных во всей Европе мануфактур полотна»427.

Таким образом, по Монтескье, склонность народов разных стран к трудовой деятельности во многом определяется климатическими условиями и культурными традициями.

Культурные различия в отношении к труду

Почти через 200 лет после выхода в свет сочинения Ш.–Л. Монтескье американский философ, политолог и писатель Фрэнсис Фукуяма обращается к вопросу о культурной обусловленности труда как одного из важнейших факторов социокультурной эволюции человечества.

Работа «Конец истории и последний человек» (1992) принесла ученому международную известность. В главе «Тимотические корни труда» Фукуяма высказывает предположение, что не только политика (как полагал А. Смит), но в не меньшей степени и культура влияет на экономическое поведение человека, так же как она влияет на способность народа поддерживать демократию428. Это нигде не проявляется так очевидно, как в отношении к работе.

Фукуяма ссылается на тезис Гегеля, что работа есть сущность человека; трудящийся раб создает человеческую историю, преобразуя естественный мир в мир, обитаемый человеком: «Если не считать горстки праздных господ, все люди работают; и все же есть потрясающие различия между их манерой работать, их усердием в труде. Обычно эти различия обсуждаются под рубрикой “трудовая этика”»429.

Фукуяма обращает внимание на то, что в современном мире считается неприемлемым говорить о «национальном характере» (это отличает подход Фукуямы и Монтескье): такие обобщения этических привычек людей не могут, как утверждается, быть измерены «научно», а потому подвержены созданию грубых стереотипов и злоупотреблениям, поскольку обычно основаны на эпизодах. Обобщения относительно национального характера также противоречат релятивистскому и эгалитарному характеру нашего времени, потому что они почти что содержат неявно оценочные сравнительные суждения о рассматриваемых культурах. Никому не понравится утверждение, что его культура способствует лени и нечестности, и, конечно же, подобные суждения вполне дают почву для значительных злоупотреблений.

И тем не менее любой, кто жил или путешествовал за границей, не может не заметить, что отношение к работе весьма сильно определяется национальной культурой. До некоторой степени эти различия можно измерить эмпирически, например сравнив относительную экономическую эффективность различных национальных групп в многоэтнических общностях, таких как Малайзия, Индия или США. Более высокая экономическая эффективность определенных этнических групп, таких как евреи в Европе, или греки и армяне на Ближнем Востоке, или китайцы в Юго-Восточной Азии, достаточно известна и не нуждается в тщательном документальном подтверждении. Известны резкие различия в доходах и образовании между потомками добровольно иммигрировавших в США из Вест-Индии, и тех, которые были привезены прямо из Африки в качестве рабов. Фукуяма считает, что такие различия предполагают, что экономическая эффективность не определяется исключительно средой, например наличием или отсутствием экономических возможностей, а связана и с различиями в культуре самих этнических групп430.

Термин же «трудовая этика» подразумевает различия в том, каким образом и до какой степени работа людей определяется культурой и обычаями, т. е. в некотором смысле тимосом.

Почему Фукуяма говорит о тимотических корнях труда? Исследователи отмечают сложность перевода этого термина с греческого на иные языки. Так, А.Ф. Лосев пишет, что у Платона thymos обозначает большей частью «целенаправленность», «стремительность», «устремленность», он трактует тимос как целенаправленную стремительность или горячность, которая может быть и нейтральной с точки зрения морали и может играть в ней как положительную, так и отрицательную роль: «Thymos является у Платона очень тонким, гибким и весьма чувствительным этико-психологическим орудием, возникающим как середина между разумом и вожделением или, говоря вообще, между логосом и алогическим. Это весьма подвижная, весьма неустойчивая и чувствительная середина, которая трепещет между двумя крайними полюсами души»431.