Цивилизация в переходное время

733 Это верно и для живописи: наша картина раскрывает свой смысл только с помощью исторического анализа. Страх, из которого она возникла, объясняется столкновением сознательного мира художника со странным видением, пришедшим из неизвестной области человеческого существа. Этот мир – он позади, внизу и над нами – предстает в облике бессознательного, которое добавляет свое «подспудное» содержание к сознательным творческим образам. Так возникает homo maximus, Anthropos и filius hominis[459] огненной природы, чье богоподобие (нуминозность) доказывается тем фактом, что в нашем сознании немедленно возникают схожие образы, будь то Енох, Христос[460], Илия, видения Даниила и Иезекииля. Поскольку огонь Яхве карает, убивает и поглощает, здесь вольно думать и об «огне гнева» Якоба Беме, который наполнен адским пламенем и яростью самого Люцифера. Значит, рассеянное пламя могло означать «восторг» Святого Духа, а также огонь злых страстей, иными словами, крайности эмоций и аффектов, на которые способна человеческая природа, но которые в обычной жизни запрещены и подавляются – скрытно или вообще бессознательно. Не без основания, полагаю, имя «Люцифер» одинаково применимо к Христу и к дьяволу. Искушение Христа[461] описывает раскол между ними, а борьба с дьяволом и его присными олицетворяет взаимную противоположность при наличии внутренней связи между двумя сторонами нравственного суждения. Противопоставление существует только там, где два начала противоречат друг другу, а не там, где одно есть, а другого нет, или не там, где есть лишь односторонняя зависимость – например, когда добро субстанциально, в отличие от зла.

734 Огненная фигура двойственна по смыслу и потому объединяет в себе противоположности. Это «совокупный символ», целостность за пределами человеческого сознания, уничтожающая фрагментарность обыкновенного сознательного человека. Она сулит одновременно спасение и бедствие. Как все повернется, к добру или к худу, зависит от понимания и этического решения индивидуума. Картина – своего рода послание современному человеку, она призывает задуматься над знаками в небесах и правильно их истолковать.

735 Отражение феномена НЛО в фантазии художника произвело на свет картину, основные черты которой сходны с теми, что обсуждались применительно к сновидениям. Она принадлежит другому измерению, миру богов, который, кажется, не имеет никакого отношения к нашей реальности. От картины складывается впечатление видения, посетившего избранного, которому позволили узреть, чем именно божества тайно заняты на земле. Истолкование художника астрономически далеко от расхожего мнения о том, что НЛО – это управляемые космические машины.

Рисунок 3. «Четвертое измерение»[462]

736 Как и предыдущая, эта картина тоже современная. Во избежание недоразумений я должен сразу указать, что она написана на холсте и что своеобразная обработка фона не является результатом просвечивающей текстуры дерева. Намерением художника было изобразить нечто растущее или текущее. А городской силуэт он использует для того, чтобы подчеркнуть горизонтальную плоскость, как бы прорезающую картину. Якоби противопоставляет «нижний» город просторному ночному небу, а Биркхойзер[463] перемещает горизонталь вверх, показывая, что суть задника словно течет сквозь земные недра. Цвет города – мягкий темно-красный; задник – светлый, водянистый, зеленовато-голубой, с прожилками бледно-желтого и ярко-красного.

737 На заднике имеются четырнадцать более или менее отчетливо проступающих кругов. Десять из них образуют глаза призрачных лиц, наполовину животных, наполовину людских. Оставшиеся четыре выглядят как сучки на дереве или как темные объекты, парящие в воздухе, с ореолами вокруг них. Изо рта крупного лица наверху изливается поток воды, которая дальше течет через город. Соприкосновения нет, два несоизмеримых события происходят в двух совершенно разных плоскостях, вертикальной и горизонтальной. Поскольку в горизонтальной плоскости расположен трехмерный город, залитый светом, который исходит откуда-то слева и не имеет ничего общего с задником, последний оказывается не чем иным, как четвертым измерением. Пересекающиеся линии двух миров образуют крест (город и водопад). Единственная заметная связь между ними – устремленный долу взгляд большого лица над городом. Броские ноздри и аномально широко расставленные глаза доказывают, что это лицо – лишь частично человеческое. Из четырех других лиц безошибочно человеческим является то, что находится вверху слева. Лицо внизу слева едва различимо. Если сосредоточиться на лице в середине, том самом, что выделяется своими размерами и струей воды изо рта, то станет понятным, что фоновая структура картины представляет собой квинкункс[464]: