Цивилизационные паттерны и исторические процессы

Один из примеров продуктивного структурного анализа, лишенного структуралистских догм, не упомянут Александером и Смитом. Работы Жана-Пьера Вернана и Пьера Видаль-Наке о греческой мифологии непосредственно вдохновлены трудами Леви-Стросса, но не зависят от его основных антропологических предпосылок. Гибкость и автономия их подхода подтверждаются его распространением на другие аспекты греческой культуры, особенно трагедию и философскую мысль. Эволюционирующая версия структурного анализа тем самым служит изучению воображаемого целой цивилизации, и можно указать на близость с темами и подходами, более знакомыми последователям цивилизационного анализа. Соответствующим образом адаптированный структурный метод может помочь прояснению давно признаваемой, но все еще недостаточно теоретизированной роли, которую конфигурации основных понятий играют в конституировании цивилизаций. На более фундаментальном уровне расширяющееся признание идеи о том, что цивилизационные способы артикуляции мира основаны на различных сочетаниях повторяющихся понятий, а не на отдельных и взаимоисключающих значениях, открывает новые пути для структурных подходов за рамками структурализма.

Вопросы, подразумеваемые третьей частью сильной программы, должны относиться к трем основным проблемам: соотношению между пониманием и объяснением (интерпретация текстов и культуры, рассматриваемой как текст, берется в качестве парадигмальной формы понимания); сфокусированности на действии и обосновании ссылки на комплексных действующих лиц; наконец, роли причинности в объяснении. Все эти проблемы связаны с длительными спорами, выходящими далеко за рамки цивилизационных исследований, и они не могут быть здесь подробно рассмотрены. Что касается первого вопроса, те, кто принимает сильную программу культурсоциологии – или склоняется к сходным взглядам с иных позиций, – легко согласятся, что дискуссии до сих пор не привели к созданию убедительного редукционистского подхода к пониманию, будь то простой вариант объяснения либо особая процедура, связанная с объяснительными целями. С другой стороны, исключительная ассоциация понимания с гуманитарными науками, а объяснения – с естественными науками оказывается несостоятельной. Единственной возможной альтернативой является разделение различных комбинаций обоих этих аспектов с каждой из сторон. Но следует добавить, что по крайней мере в случае гуманитарных наук (это менее очевидно в другой основной области научного исследования) отношение между пониманием и объяснением изменяется со смещением рамок, которые преобладают на сменяющих друг друга стадиях (и снова анализ этих трансформаций, предложенный Рикёром66, следует выделить как особенно глубокий). Специфические последствия цивилизационного подхода прежде всего способствуют более широким контекстам понимания и на общем уровне (в отношении масштабных и длительных констелляций смысла, определяющих цивилизации), и на уровне отдельных перспектив, послуживших возрождению цивилизационного подхода. Трансформации осевого времени должны рассматриваться как примеры творческих инноваций, чьи доступные для понимания изменения смыслов выходят далеко за пределы связей, которые могут быть использованы в целях объяснения. Более того, сложность, длительность существования и интерпретативный потенциал традиций, основанных на осевых источниках, делают их иллюстрацией герменевтического принципа, наиболее ясно сформулированного Гадамером, согласно которому смысл разворачивается способами, несводимыми к интенциональному действию.

С учетом вышесказанного следует добавить несколько слов относительно объясняющих аспектов цивилизационной проблематики. Если в фокусе исторических и социологических объяснений находятся действия и акторы, в рамках этого широко определяемого поля цивилизационные исследования выделяли стратегии различных элит и изменяющиеся коалиции, в которые они вступали (обе эти темы подробно обсуждаются в трудах Эйзенштадта). Различия в этих отношениях связаны с другими цивилизационными различиями. В особенности взаимодействие между элитами и их коалициями, с одной стороны, и институтами с их различным образом интерпретируемыми сетями смысла, с другой стороны, требует объясняющего анализа. Следует ли понимать такие объяснения как причинные – это уже другой вопрос. Все еще кажется полезным опираться на классическое обсуждение понимания и объяснения, предложенное Георгом Хенриком фон Вригтом67, особенно на его основной вопрос относительно объяснения в гуманитарных науках: может ли общеупотребительный квазикаузальный язык быть переведен на подлинно каузальный или его следует рассматривать как предварительное описание менее определенных связей. Но эта линия исследования не может быть продолжена без обращения к философским вопросам, выходящим далеко за рамки данной статьи. Достаточно сказать, что цивилизационные подходы увеличивают сложность этого поля и, следовательно, поддерживают вторую из указанных возможностей, к которой склонялся и сам фон Вригт.