Цок

Антон отошёл в сторону, пропуская хлынувших в залы приглашённых. К нему тут же приблизились вице-губернатор и знаменитый критик, которые взяли Родину под локотки и, о чём-то расспрашивая, повели к ближайшему столу. Валентину окружили многочисленные знакомые, и вся эта стайка, смеясь и каламбуря двинулась в экспозиционную зону «А».

Маша некоторое время стояла одна с совершенно растерянной улыбкой на лице и дурацкими и ненужными более ножницами в руках, но спустя пару минут к ней подскочила энергичная Карина.

— Вот ты где, цыпа! — Тыква тепло обняла подругу и расцеловала её в обе щеки. — Поздравляю со всем сразу! Ну-к покрутись.

Маша повернулась.

— Да, мать! Конкретный шарман, — с восхищением покачала головой Зацепина. — Костюмчик, я тебе скажу… В тему, как говорится.

— Карин, я верну… — начала было Маша, но Тыква прислонила к её губам палец.

— Да ты с ума сошла, киса! Это ж презент! — вознегодовала она.

— Ну… хоть жемчуг?

— Это не ко мне, — заговорщически подмигнула Карина. — Наш дорогой Карлсон — большой, я тебе скажу, импровизатор! Только посмей его обидеть. Враги навек! Ясно? Ладно, хватит о подарках, пошли твоей маляркой любоваться.

Зацепина, схватив Машу за запястье, повлекла её в зал.

— Слушай, а ты мне чего раньше-то насчёт выставки ничего не сказала? — по пути говорила она. — Организовали бы всё по-человечески. Я, конечно, люблю экспромты, но тут, Машка, не тот случай. Ты только посмотри, кого Родина наприглашал! С кем тебя познакомить?

— А ты что, всех их знаешь? — Маша не переставляла удивляться подруге.

— Не всех, конечно, — ответила та, — но многих. Вон тот толстый, — Карина, не стесняясь, показала пальцем на тучного лысого мужчину, наливающего в бокал виски, — антиквар Клюев. Он, кстати, сейчас занялся современной живописью. Скупает, подонок, всё подряд за сущие копейки. С ним не связывайся. Давай лучше я тебя представлю Фереру… Так, где он у нас? Только что здесь крутился. Ага, вон он!

Тыква вытянула окольцованный крупным бриллиантом палец в сторону довольно молодого длинноволосого мужчины в растянутом зелёном свитере и хорошо потёртых голубых джинах.

— Ты на его вид не смотри, он деляга что надо. То ли племянник Билл Гейтса, то ли зять Дональда Трампа. Дюпон Абрамович Рокфеллер, короче. Я по сравнению с ним — нищенка с Балтийского. Кстати, этот Ферер обожает комиксы. Родина сказал, что ему приглашения не высылал, однако ж он здесь, мерзавец. О чём-то это говорит, правда?

Ферер, один, пожалуй, из немногих, кто даже не притронулся к угощению, сразу пошёл рассматривать экспозицию. Маша заметила, что он подолгу стоит у каждого рисунка, наклоняя голову то вправо, то влево, то приближается насколько возможно, то отходит чуть назад. А Карина всё бубнила на ухо:

— Ну что, решайся уже, цыпа. Давай подойдём. Или так и будешь тут стоять?

Маша осторожно высвободила свою руку, в которой до сих пор держала проклятые ножницы, смущенно посмотрела на Тыкву и отрицательно покачала головой.

— Стесняешься, — поняла Зацепина.

— Стесняюсь, — робко улыбнулась Маша. — Знаешь, Карин, я считаю, что у кого найдётся что сказать, подойдут сами. Навязываться в таком деле…

— Наверное, ты права, — согласилась Тыква. — Ладно, пошли и мы посмотрим. Покажешь мне свои картинки. Расскажешь, что есть что. Или сначала треснем шампусика?

Но ни того, ни другого Маше сделать не удалось. Сквозь толпу к ней пробрался шкафоподобный секьюрити, которого, как наша героиня ещё помнила, звали Павликом.

— Маш, — наклонив к художнице голову, негромко сказал он, — там какой-то настырный старикан уже десять минут пытается сквозь меня прорваться. Говорит, что ты его звала, а приглашения у него нету. У нас же закрытое мероприятие.

— Клёво! — рассмеялась Карина. — Закрытое открытие. Ну вы, братцы, завернули!

— Павлик, это ж мой отец! — рассердилась Маша. — Пропусти немедленно! Пошли, я с тобой выйду.

Оставив Карину, которая, впрочем, не очень долго скучала в одиночестве, Маша протиснулась вслед за Павлом и минуту спустя оказалась в опустевшем холле. Охранник направился открывать входную дверь.

— Да, дочь, до тебя и не достучаться, — войдя в помещение, проговорил отец и обнял Машу. Весь такой довольный и холодный. С морозца. — У вас тут не иначе как выездная сессия ООН. У крыльца автомобили с консульскими номерами. А уж всего-то машин, и не сосчитать! Как они, бедолаги, выбираться-то будут, не представляю. Слава Богу, я на метро.

— Ну не бурчи, пап! — взмолилась Маша. — Павлик, мы пальто у тебя кинем?

— Конечно, Маш, — не стал возражать «гоблин», а потом зачем-то добавил: — Здесь-то его сто пудов никто не спиз… Не украдёт. Можете и эту хреновину оставить.

— Нет, спасибо, — поблагодарил отец. — Эту хреновину (только сейчас Маша обратила внимание на старенький тубус, который отец не выпускал из рук) я захвачу с собой.

— Лучше я оставлю вот эту фиговину, — сказала Маша и положила на ресепшн порядком надоевшие ножницы.

Именинница, взяв отца под руку, повела его в свой зал.