Цотнэ, или падение и возвышение Грузин

Вдруг все несчастные повернули головы в одну сторону, забыв на время и про мух и про ос. Такое могло только присниться, либо померещиться в предсмертном бреду. Из подвала дома неожиданно вышел Цотнэ. Он спокойно подошел к пытаемым, сел рядом с ними, разделся тоже до пояса и начал смазывать себя медом. Грузины смотрели на него, выпучив глаза. Воистину им было сейчас не до ос. Никаких кандалов и пут на Цотнэ не было.

— Цотнэ, это ты или мне мерещится? — первым пришел в себя от потрясения и спросил Цихисджварели.

— Доброе утро, господин Кваркваре! Да это я, Цотнэ.

— И тебя схватили? Достали за Лихским хребтом?

— Никто меня не хватал. Я сам приехал, по собственной воле.

— Ты что, Цотнэ, с ума сошел? — ужаснулся Торгва Панкели.

— Зачем же ты, спасенный промыслом божьим, идешь на смерть? Зачем обрекаешь себя, зачем губишь семью?!

— Я связан с вами клятвой. Если бы не разделил теперь с вами наказания, что сказали бы вы? Что стал бы говорить весь народ?

Цотнэ уже смазал всего себя медом и начал опутываться веревками.

— Что в Грузии? Что народ говорит о нас?

— Не знаю. Как только я узнал о вашем пленении, отослал войско домой и сам поспешил сюда.

Сидевшие под навесом монголы между тем всполошились.

— Там появился какой-то лишний грузин, — воскликнул один из стражников.

— Откуда он взялся? Не с неба же он упал для того, чтобы и его казнили, — насмешливо ответил другой.

— Видишь, сам мажется медом!

— Это у тебя от жары двоится в глазах!

Сотник, желая убедиться собственными глазами, пошел к заключенным. Между тем Цотнэ уже связал себе ноги и теперь возился, стараясь запутаться в веревке руками.

— Кто ты такой?

— Начальник тумана Цотнэ Дадиани, — спокойно ответил грузин и показал глазами на висевшую у него на груди золотую пайзу.

Сотник уставился на пайзу, не зная, как понять все происходящее.

— Тебя здесь не было. Откуда ты взялся?

— Я тоже с ними.

Сотник стал считать узников. Он загибал пальцы на руках и, наконец закончив счет, убежденно сказал:

— Ты лишний, тебя здесь не было!

— Доложи нойонам, что я пришел по своей воле, чтобы оправдаться вместе с безвинно схваченными грузинскими князьями,

— Пришел по своей воле? На пытку?

— Пришел по своей воле, ибо я так же невиновен, как и они. Доложи нойонам, что я тоже был в Кохтастави, что мы собрались там договориться о податях. Мы ничего не замышляли против монголов. Грузинских князей наказывают напрасно, пусть же и я буду вместе с ними.

Сотник еще раз оглядел грузина, внимательно рассмотрел его пайзу, но все же переспросил:

— Ты действительно начальник тумана?

— Доложи нойонам, что я начальник тумана, визирь грузинского царя Цотнэ Дадиани.

Сотник сорвался с места и побежал к навесу.

Кое-как запутав себе руки веревкой, Цотнэ сел, поджав ноги, рядом с истязуемыми. Чтобы не видеть их мучений, их распухших лиц, их жалкого состояния, он низко опустил голову на грудь и закрыл глаза.

Рядом кто-то протяжно взвыл. Цотнэ не удержался и поглядел. Осатанев от дикой жары и от роя облепивших его насекомых, Эгарслан Бакурцихели не выдержал, повалился на раскаленную землю и начал кататься, раздавливая на себе ос. Но, как видно, они от этого жалили его еще больше.

Содрогнувшись, Цотнэ отвернулся от него и поглядел налево. Невдалеке стоял на коленях Саргис Тмогвели, все голое тело которого полностью было покрыто осами и мухами. Его рыжие волосы доставали до плеч, и весь он был похож на черно-желтый причудливый куст. Из этого куста глядели два налитых кровью глаза. Если б не длинные рыжие волосы, Цотнэ и не узнал бы своего друга, философа и ритора.

Цотнэ не успел раскрыть рта и заговорить с Саргисом, как и над ним начали кружиться проклятые насекомые.

Он зажмурился, чтобы осы не набросились на глаза, и в ожидании чего-то ужасного затаил дыхание. Но ничего ужасного как будто не произошло. Осы садились и ползали по спине, груди и рукам. Цотнэ ждал, когда они начнут его жалить, но они спокойно ползали, будто это не тело живого человека, а пень, или дерево, не заботясь, приятно это ему или нет. Ho, оказывается, это безвредное ползание насекомых и есть самая страшная мука.

Насекомые ползают, копошатся, взлетают, садятся снова, кружатся и жужжат,

Цотнэ щекотно, все тело начинает чесаться. Нестерпимый зуд проникает до костей, до самого мозга. Цотнэ не выдерживает, начинает дергаться, вздрагивать. Он изгибается, трясет плечами и головой, чтобы как-нибудь избавиться от бесчисленных ос. Осы раздражаются, взлетают, но тотчас же устремляются обратно, и теперь вместе со страшным зудом Цотнэ чувствует болезненные уколы.