ЦРУ против КГБ. Искусство шпионажа

Взять, например, эпизод в бухте Кочинос в 1961 году[122]. Большая часть американской прессы в то время считала, что операция потерпела неудачу из-за ошибочной оценки разведслужбы, которая утверждала: высадка вооруженных отрядов эмигрантов вряд ли вызовет народное восстание на Кубе. Те, кто работал, как это пришлось мне, с антигитлеровским подпольем за линией фронта во Франции, Италии и Германии во время Второй мировой войны, и те, кто наблюдал трагедию венгерских патриотов в 1956 году[123], должны понять: спонтанные революционные выступления невооруженного народа в современную эпоху — неэффективны и часто гибельны. Я не разбирал нигде детально кубинскую операцию 1961 года и не собираюсь делать этого здесь. Повторю лишь то, что уже сказал где-то откровенно: «Я не знаю никаких прогнозов о том, что такая высадка вызовет самопроизвольное восстание невооруженного народа Кубы».

Ясно, что наши оперативные сводки, особенно те, где речь идет о коммунистическом блоке, должны отражать не только естественное и обычное, но и необычное, жестокое и неожиданное — короче говоря, все, что там делается. Действия и намерения Советов нельзя оценивать лишь с точки зрения того, как бы мы поступили сами в том или ином случае, будь на месте Хрущева. А советский лидер не особенно соблюдает приличия, как это было в Организации Объединенных Наций, когда он даже разулся перед высоким собранием[124]. У нас часто создается впечатление, что меры советского правительства принимаются под влиянием теории Ивана Петровича Павлова, известного русского физиолога, который стимулировал определенные рефлексы у подопытных животных, а затем, резко изменяя обращение с ними, приводил их, этих животных, в состояние полного смятения. Внезапные изменения в поведении и действиях Хрущева заставляют вспомнить о теориях Павлова. Торпедирование Парижской встречи на высшем уровне в I960 году, хотя советский лидер уже несколько лет знал о разведывательных полетах над территорией СССР «У-2», неожиданное возобновление ядерных испытаний, когда в 1961 году неприсоединившиеся страны собрались в Белграде, и даже его знаменитая выходка с ботинком на трибуне ООН были рассчитаны на то, чтобы их шоковый эффект помог ему достичь желаемого результата. Советский лидер, по-видимому, надеялся, что его афера с размещением ракет на Кубе тоже потрясет США и мировое сообщество. Наши дальнейшие оценки, как Хрущев будет действовать в той или иной ситуации, должны обязательно учитывать эти особенности.

Готовность страны согласиться с падением ее международного престижа в результате мер своего правительства по обеспечению жизненно важных интересов тоже можно рассматривать как элемент силы. Из-за нашего стремления к тому, чтобы нас все любили в этом мире, такой элемент часто отсутствовал в американской внешней политике, но это вовсе не означает, что мы должны соревноваться с Хрущевым в использовании его любимых шоковых приемов.

Конечно, мы не часто располагаем сведениями обо всех факторах, влияющих на ту или иную конкретную ситуацию. Никто не может с уверенностью предсказать ход мыслей лидеров, решения которых делают историю. И будем предельно откровенны: если бы нам пришлось давать оценку того, каковыми будут наши политические решения через несколько лет, мы вскоре заблудились бы в чащобе неуверенности, как в густом лесу. И тем не менее наши аналитики призваны решать, что намерены делать другие политические лидеры и правительства. Печальная правда состоит в том, что анализ разведывательной информации никогда не станет точной наукой.

И тем не менее мы достигли некоторого прогресса в искусстве составлять по отдельным элементам цельную мозаику конкретного события и поэтому в состоянии оказать большую помощь нашим правительственным учреждениям. Ныне все чаще из многих возможностей и вероятностей нам удается выбрать именно те факторы, которые смогут оказать существенное влияние на решения Кремля и Пекина. Одно несомненно: со времени Пёрл-Харбора мы многому научились и отказались от наших тогдашних методов в большей или меньшей степени зависевших от случайностей.

Глава 13. Люди американской разведки

Офицер

С созданием в 1947 году регулярной разведывательной системы в Соединенных Штатах было связано появление совершенно новой для нас профессии — офицера разведки. Следует признать: этим ремеслом занимается немного людей. И тем не менее остается фактом: ныне в нашей стране тщательно отобранным молодым людям — мужчинам и женщинам — предоставляется возможность посвятить свою жизнь карьере разведчика.