Цугцванг

Мне режет слух эта кличка, а вместе с тем я делаю сразу несколько выводов. Во-первых, человек, который меня только что стриг, видел меня голой, потому что судя по всему в курсе всего, а судя по интонациям и паузам, он в курсе всего. Во-вторых, раз они говорят только об одной части этого «всего», Максимилиан не знает, что и я в курсе всего. И в-третьих, он меня не отпустит.

Последний вывод приводит в ужас, и я не совсем понимаю, в чем причина? Что-то подсказывает, что за всеми этими ширмами кроется что-то, что мне еще предстоит выяснить, и так как я слишком глубоко погружаюсь в анализирование ситуации, не замечаю, как он подходит сзади, а очухиваюсь слишком поздно. Максимилиан запускает пальцы мне в волосы и жестко дергает назад так, чтобы я смотрела ему в глаза. От неожиданности, давлюсь воздухом и хватаюсь за его запястье, но моя хватка по сравнению с его силой — ничто. Он ее даже не замечает…

— Знаю, что ты слышала разговор.

Молчу. Отрицать и не думаю — это бессмысленно. Максимилиан это понимает сразу, усмехается и кивает.

— Отлично, значит избежим недопонимания. Во-первых, я не собираюсь извиняться ни за что.

Это меня разочаровывает. Не скажу, что извинения что-то изменили, но услышать их не минус точно.

— …Это мое прошлое, какое есть. Смирись.

Подтверждаю второй вывод: он не знает, что мне известно гораздо больше, чем его постельные игрища с моей сестрой. Будь дело только в этом, я бы относилась проще. Он этого, видимо, не понимает.

— Во-вторых, ты останешься здесь столько, сколько этого потребует ситуация, так что не беси меня. Будет так, как я сказал. Дело не в том, что я боюсь за свою репутацию, дорогая. Я трахнул столько баб, сколько ты себе представить не можешь, и никогда этого не скрывал. Ты достигла возраста согласия, да и сама пришла ко мне — мне нечего бояться. Но если у тебя есть вопросы, можешь их задать. Вполне возможно, я даже отвечу.

Но я молчу. Я все знаю, и мне не надо красивой лжи, к тому же он выдает ее сам через мгновение.

— Тебя интересует зачем я врал? Столько времени притворялся? Знаю, что ты видишь кое какие отличия, и ответ прост и до смешного банален: мне было любопытно.

«Ну конечно…и на что я рассчитывала?!» — не знаю, но рассчитывала же.

— …Вы сестры, я хотел знать насколько вы разные, но сейчас дело гораздо серьезнее моего любопытства. Ты — залог того, что Лилиана сделает кое что, что мне необходимо. Интересно послушать о чем я? Тогда спроси. Сло-ва-ми.

Снова это происходит — он пытается меня заинтересовать и разговорить, чтобы потом выкрутить ситуацию в свою пользу. Я то знаю. Во время наших «отношений» он часто так делал: был виноват сам, но мы говорили, и по итогу в дураках оставалась я. Он слишком умный манипулятор, но и я не дура, чтобы на это вестись, накушалась. Отвожу взгляд, и Максимилиан наконец отпускает меня, но лишь чтобы стать еще ближе: встает коленом на кресло, приближается и шепчет на ухо.

— Меня поражает твоя принципиальность, милая, но мы оба знаем, что ты проиграешь. Я всегда получаю все, что я хочу.

Все в купе, начиная с правды, которая слетает с его губ, заканчивая тем фактом, как жестко он меня обманул и использовал, дает неожиданный результат. Моя гордость поднимает голову и вместо того, чтобы мне опять забиться в себя, я вдруг плавно поднимаю нос и бесстрастно смотрю перед собой. Гордо. Мол, ага, сейчас, посмотрим еще, кто кого. Это его опять веселит. Максимилиан приближается, касаясь щеки губами, а потом бархатно, тихо шепчет.

— Есть еще кое что, что ты должна знать…

Снова внутри прыгает. Я понимаю, что все еще надеюсь на хоть грамм чего-то хорошего, но Максимилиан не собирается давать мне ничего хорошего, только очередную бомбу.

— …Мне известно, что твоя мать жива.

Я расширяю глаза и резко поворачиваюсь на него, вот где совершаю ошибку. Он тут же хватает меня за нижнюю челюсть и крепко целует. Грубо, сильно, без капли нежности или какой-то заботы, причиняя боль. Я пытаюсь его отпихнуть, но я слабее, и он этим пользуется. Укладывает меня на лопатки, подминает под себя, а я в панике вдруг со всей силы кусаю его за нижнюю губу. Это мой единственный путь к спасению, и он работает. Наследник отстраняется, касаясь места укуса, у него идет кровь, а я пользуюсь моментом, когда он не так твердо «стоит на ногах», и отпихиваю от себя. Получается освободиться совсем, и я панически отползаю назад, вдавившись всем телом в спинку кресла. Подтягиваю ноги к груди. Смотрю волком. Максимилиан на меня с привычной, характерной для него усмешкой.

— Тебе нравится пускать мне кровь?

Молчу, тяжело дыша. Слезы срываются с дрожащих ресниц, но я их не вытираю. Я оплетаю руками свои ноги, чтобы от страха не распасться на куски, стараюсь угомонить тремор, смотрю на него, как на врага народа, и он вздыхает.

— Видел ее в ДТЮ после Белого бала. Я за тобой следил. Извини.

«Твою мать…»

— Не волнуйся, я никому не сказал. Пока точно. Хочешь, чтобы так было дальше?