Цугцванг

Он медленный, протяжный, проникновенный…Так, чтобы я могла запомнить каждый его сантиметр внутри себя, и я запомню. Не уверена, что когда-нибудь смогу забыть каково это, чувствовать внутри того, кого так сильно любишь…Кусаю его пальцы, когда он закрывает мне рот, вырывая из Алекса стоны. Ему это нравится, и мне нравится. Каждое его движение, нота его запаха и голоса, хрип, стон толкает меня ближе к оргазму. Я его слишком сильно люблю, чтобы сдерживаться…и не сдерживаюсь. Меня накрывает мощной, сильной волной, которая топит, не дает вдохнуть, не дает прийти в себя или хотя бы вспомнить, кто я такая вообще. Он стирает все мысли, смывает их — все, что важно: мне невероятно.

Но как часто бывает с волной, она отходит в море и снова накрывает, возвращая все на свои места. Я осознаю произошедшее не сразу, лишь когда могу успокоить дыхание, лежа на столе под ним. Он — не Алекс, а Максимилиан. Тот, что использовал меня, предал, унизил, угрожал и шантажировал, а кто я тогда?

«Неужели у него действительно получилось превратить меня в ту, на кого они спорили? Неужели «ген шлюхи» действительно существует?…»

Максимилиан медленно встает с меня, упирает руку в стол, выдыхает и покидает мое тело. Я не шевелюсь. Кажется, если сделаю хоть одно движение, то больше не соберусь обратно в кучу: позор, унижение и боль окончательно уничтожат то, что осталось.

— Я уже успел забыть, какая ты отзывчивая, котёнок, — посмеивается, а мне убить себя хочется.

Слёзы срываются с глаз, и я тоже поднимаюсь, неловко натягивая свитер на плечи. Надеюсь, что не заметит, но это я зря — наследный принц рывком поворачивает на себя, брови его тут же падают на глаза, а он, словив еще одну слезу, чеканит.

— Теперь будешь притворяться, что тебе не понравилось? Даже не пытайся, твою мать, потому что ты осталась на моих брюках, дорогая.

Это звучит так грязно, пошло, что я краснею, отвожу взгляд, пытаюсь отойти, за что получаю встряску. Максимилиан буквально трясет меня, как тряпичную куклу, да настолько сильно, что у меня в голове что-то как будто падает. Смотрю на него, и вижу очередную порцию злости, которую он и не думает прятать — приближается наоборот ближе, чтобы я все рассмотрела, а потом цедит сквозь зубы.

— Если ты думаешь, что секс поможет тебе на меня воздействовать, а твои стенания это только укрепят — забудь, твою мать. Я тебя не отпущу.

Мы приезжаем и заходим в квартиру, не сказав друг другу ни слова. Я почти бегу в светлую спальню, где сразу скидываю одежду и залезаю под одеяло, закутавшись с головой. Что он делает — без понятия. Теперь я хочу заснуть и никогда не просыпаться, потому что всё действительно стало хуже.

«У него все получилось…я не просто девочка без будущего, одинокая, тупая, малолетняя сучка. Я — шлюха. Егошлюха…»

Мне теперь еще страшнее от мыслей о дальнейшем. Вдруг он будет звать сюда своих друзей, а я, так крепко в нем погрязшая, буду исполнять любой каприз?

«Это же возможно. Судя по тому, что было…»

Плотнее закрываю глаза и с силой отпихиваю все мерзкие образы и мысли, к которым не готова, пока не засыпаю. Пока мне не удается сбежать хотя бы в своей голове…

* * *

Сначала я не понимаю, где нахожусь и что происходит. Без понятия сколько времени. Солнце бьет в глаза, а где-то в отдалении я слышу крики…

— …Ты сам в это ввязался, Макс! Это не шутки!

— Она ничего нормального не жрала почти месяц! Это просто… — рычит наследный принц, но второй, незнакомый голос резко перебивает.

— Твою мать! Ты себя вообще слышишь?! Черным по белому написано: а-не-мия! И это не все! Мои врачи заметили, что с ней что-то не так!

— Закрой рот!

— Она истощена!

— Я же сказал почему!

— Ты можешь засовывать голову в песок сколько тебе угодно — дело твое, ты взрослый, но ты взял на себя ответственность, когда связался с ребенком, так неси ее! Девчонке нужна помощь!

Слышится резки, сбитый звук, а потом глухой удар. Тяжелое дыхание. Молчание. Еще пару мгновений и второй голос тихо, но предупреждающе цедит.

— Макс, отпусти меня.

— Что еще хочешь добавить про то, как мне себя вести, а?

— Я твой друг и пытаюсь помочь…

— С ней все нормально.

— Нет, ненормально, — еще один звук, похожий на толчок, еще одна пауза, и снова второй голос говорит, но уже с более спокойной интонацией, — Ты прекрасно знаешь, что у меня работают профессионалы. Они заметили признаки депрессии, ей нужна помощь. Она ничего не ест, потому что в депрессии. Она очень худая. Бледная. Не хочет идти на контакт. Она слова никому не сказала!

— Да она это делает специально!