Цунами. История двух волн

"Что это значит?"

"Это на счастье"

"Я не очень верю, в счастье, но я верю в здравый смысл"

"И как у меня со здравым смыслом?"

"Нам придется поработать над этим"

Город, похожий на духовой шкаф. Вечера, когда мы теряемся в строгих, чистых улицах и переулках. Шагаем рядом, держась за руки, входим в людской поток, словно в реку с темным течением. Ждем сигнала светофора, пересчитываем разноцветные люки, перелезаем через ограждения. Парки с подсвеченными дорожками, река, запечатанная в бетон, желтые полоски на тротуарах. Желтая плитка нужна для незрячих, так объяснил мне Хиро. В местах, где нет препятствий, она имеет один рельеф, а в местах, которые нужно обойти или перед пересечением с дорогой — другой. Человек может идти по ней, словно он видит куда идет. Почему в моей жизни так мало желтой плитки? Мне всегда нужно выбирать куда идти и куда свернуть. Я ощупываю поверхности, в поисках верного пути, и они рассказывают мне свои истории, но не дают подсказок. Никогда не дают подсказок.

Когда мы находимся в помещении с другими людьми, мы живем и взаимодействуем в разных плоскостях, почти в разных пространствах. С Хиро это не так. Даже если мы просто готовим ужин, мы танцуем парный танец. Между нами натянуты нити, напряжение и ослабление которых регулирует наши движения. Шаги, прикосновения, повороты, наклоны, взгляды — все это в каждый момент времени взаимно и обоюдно. И я люблю это ощущение пространства заполненного нами. Словно, когда мы вместе, наша энергия удваивается. Может быть, поэтому нас так сильно тянет друг к другу?

Прошел праздник предков, унеся от меня еще одно воскресенье, которое Хиро провел с родными. В супермаркетах продавали ритуальные сладости, состоящие из прессованного сахара, благовония и средства для чистки памятников. Средства для чистки памятников особенно порадовали меня. Специальные жидкости для разных материалов, щетки скребки и губки. Это так педантично и так по-японски.

В среду, следующую после столь провального знакомства с семьей, я выходила из здания языковой школы, намереваясь доехать до торгового центра и присмотреть что-то из осенней одежды. Здесь до настоящей осени было еще далеко, но в России она обнимет меня уже на выходе из самолета. На секунду ностальгически прижалась щекой к теплому кирпичу опор крыльца. Мне будет не хватать этих дней.

Хиро ждал меня прямо напротив выхода, читая что-то с телефона. Я недоверчиво посмотрела на время, не было еще и пяти. Что он тут делает в разгар рабочего дня. Если из-за меня его уволят, то у нас будут серьезные проблемы.

Я всегда буду любоваться им? Выглядеть настолько хорошо в джинсах и футболке это врожденный дар или этому где-то учат?

На мой вопрос о работе он как обычно отшутился.

— У меня есть компенсация для тебя за провальное воскресенье. Если ты не будешь задавать слишком много вопросов, мы как раз успеем до заката.

Мори Тауэр была столбом, казалось, сплошь из стекла. Несмотря на стройность и высоту в ее облике было что-то монументальное. С того угла, с которого мы смотрели в покатых боках отражались бегущие по небу облака.

— Хочу показать тебе Токио сверху. Это одно из самых высоких зданий в городе, если поторопимся, то сможем посмотреть на закат сверху.

Мы поднялись на лифте и оказались на закрытой видовой площадке. Она была очень просторной, с гигантскими окнами во всю стену. Все ее пространство заполнял свет уже клонящегося к закату солнца. Людей было много, но не слишком, все-таки день был будний. Рядом с окнами стояли скамеечки, на которых можно было сидеть, любуясь видом. Но можно было подойти непосредственно к стеклу. Мы устроились у окна и замерли, разглядывая, раскинувшийся перед нами город.

Снизу здания казались мне довольно однообразными, но отсюда было видно, что вариаций форм и размеров довольно много. Застройка была довольно хаотичной, мне не удалось обнаружить закономерностей. Мое внимание привлекла красная башня на четырех опорах.

— Эйфелева башня в Токио? Красная?

— Это Токийская Телебашня. Немного напоминает Эйфелеву, да. Это самое высокое здание в Японии.

— Она очень отличается по дизайну от окружающих небоскребов. Как будто иностранка, — я внезапно почувствовала прилив нежности по отношению к одинокой Токийской телебашне. Хиро взял меня за руку, и я положила голову ему на плечо.

— Ей уже много лет, отношение к дизайну поменялось за это время. А теперь посмотри, вот там слева вдали строится Небесное Древо в Сумида — новая телебашня. Через год строительство закончится, и она отнимет у нынешней звание самого высокого здания в Японии.

— Так всегда происходит, правда? Как бы хорошо ты ни держался, кто-то придет и будет лучше тебя.

— Ты так говоришь, будто в этом есть что-то плохое.

Я посмотрела на него с удивлением.

— Мне казалось, что желание быть лучше как раз про японцев. Разве не так японские компании достигали высоких результатов, и их продукция стала эталоном качества.

Он покачал головой.