Цунами. История двух волн

Я начала посещать курсы японского языка, клуб любителей английского пришлось покинуть, но курсы английского дважды в неделю я оставила. С началом учебного года я вернулась на работу в кафе по вечерам, на пять дней в неделю. Я продолжала бегать, мое тело настойчиво требовало движения. Сказать точнее, мое тело много чего требовало, бег помогал мне хотя бы немного сохранить равновесие. Я постоянно забывала поесть и не придавала этому значения, пока однажды Хиро не возмутился во время разговора по скайпу.

— Ты похудела. Этот топ на тебе болтается, а совсем недавно сидел как влитой. Выглядишь так, словно сейчас упадешь в обморок. Что с тобой происходит?

Чего со мной не происходит, мрачно подумала я, со мной не происходит тебя. Неохотно ответила, что забываю поесть из-за плотного расписания.

— Думаю я смогу тебе с этим помочь.

С тех пор он ежедневно напоминал мне о необходимости пообедать. Более того, требовал фото моей еды как вещественное доказательство. Я ехидно благодарила, что не требует подтверждать сам факт того, что я это съела.

Неуемная энергия и постоянная смена настроения, как ни странно не отталкивали от меня людей, а наоборот притягивали. Ко мне все чаще подсаживались во время обеда и подходили со словами вроде "давно хотел с тобой познакомиться". С трудом могу предположить, по какой причине им хотелось со мной познакомиться. Сама я больше не ощущала себя пустой. Я была переполнена. Я с радостью делилась этой полнотой с другими. Неспешно, но уверенно менялся мой стиль. Я вернулась из Японии с твердым пониманием того, как я хочу выглядеть и постепенно адаптировала свой гардероб к российской действительности. Мои руки требовали разных фактур ткани. Я пробовала шелк, атлас, хлопок, шерсть, тафту. При этом детали моей одежды приобретали все более строгий крой и чистоту линий. Лаконичность кроя я компенсировала безумными сочетаниями фактур, хлопковые белые рубашки я носила с безумными шифоновыми юбками и высокими кожаными ботинками со шнуровкой, льняные брюки сочетала с кашемировыми свитерами. Бархат, твид, пайетки, вельвет, джерси. Я позволила своим пальцам самим выбирать, что именно должно прикасаться к моей коже сегодня. Харадзюку проникла в мою кровь, в каждый наряд я старалась внести нотку безумия. Иногда у меня получалось не слишком хорошо, но мне было плевать. Единственный человек, мнение которого имело для меня вес, заявлял, что единственное, с чем он не согласен, как жених — это костюм Евы, остальное оставалось на мое усмотрение.

Помимо прочего у меня появилось мнение. Правильнее сказать появилось Мнение. Уже к концу сентября я осознала, что муки выбора, которые раньше были моей ежедневной реальностью, больше не преследуют меня. То ли повседневные заботы вдруг оказались такими бессмысленными мелочами, на которые не стоило тратить время. То ли я переняла привычку Хиро раскладывать все на алгоритмы и принимать решение кратчайшим путем. То ли я наконец поняла кто я и что этой мне нужно. Итог был один, я принимала решения мгновенно и больше не возвращалась к ним. У меня было мнение по любому вопросу дискуссии, а если фактов для собственных выводов было недостаточно, я шла и добывала их. Я приучила себя рассматривать проблему с разных углов. Диалоги с Хиро и планы нашего будущего служили мне отличной дискуссионной площадкой.

Начало октября оглушило меня моим днем рождения. За двадцать лет я должна была привыкнуть, что каждый год он наступает в один и тот же день, но этот год спутал мои мысли, и я не была уверена, что девочка, родившаяся в тот день по прежнему я. Хиро позвонил мне среди ночи.

— Потому что хотел поздравить тебя первым.

Я спряталась с трубкой под одеяло.

— Разве японцы не забывают про дни рождения?

— Ты даже спросонья находишь силы для сарказма! Ты же не японка, значит, тебя нужно поздравлять.

— Тогда спой мне. В честь дня рождения. Пожалуйста, я больше не попрошу.

— Я не думал, что у тебя такой извращенный музыкальный вкус, — и нежно добавил, — закрывай глаза, я буду петь тебе, пока ты не заснешь.

И я заснула.

Утром отец с мамой презентовали мне новенький ноутбук.

— Ты проводишь за компьютером много времени. Пусть это, по крайней мере, будет хороший компьютер.

— С хорошей камерой, — многозначительно добавил папа.

А еще он передал мне подарок от Хиро. Больше месяца он держал его в секрете, это впечатлило и меня и маму, которая также была не посвящена.

На моей ладони лежала серебряная подвеска в виде самолета. Сдержанная и совершенная, как он сам.

Самолет стал связующим звеном и символом для нас двоих. Трудно было переоценить, как я любила и ненавидела самолеты приносящие меня к нему, уносящие меня от него. Самолет был обещанием, единственным обещанием на которое я могла рассчитывать.

Улыбайся, Нина, улыбайся. Смейся, откидывая голову назад. Хлопай в ладоши как сумасшедшая. Нежно целуй подруг, наливай кофе благодарным посетителям, подбрасывай вверх охапки рыжих рваных листьев. Беги, Нина, беги не жалея подошв. Не сойди с ума, пожалуйста.