Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II

Очень важный момент! Первое боевое движение русской эскадры было на ступательным! Поворот с курса NO 23° на чистый норд для сближения с неприятелем. Пока еще могла идти речь о равном бое. С его, так сказать, технической стороны.

Зиновий Петрович ведь искренне считал, что в его распоряжении снаряды качеством не хуже, чем на 1-й эскадре. А японские снаряжены «шимозой обыкновенной».

И второй не менее важный момент. Этот поворот русской эскадры на север никак не отражен в описаниях Цусимского боя что с русской, что с японской стороны[239]. Тот же В.Я Крестьянинов говорит, что «В 14.05 Рожественский был вынужден повернуть на 2 румба вправо…».

Это сочетается со словами Адмирала: «Около 2 часов 05 минут я приказал повернуть на 4 румба вправо…» — только в случае этого незамеченного поворота русской эскадры на север с генерального курса NO 23°. Тогда первые 2 румба поворота вправо просто выводили эскадру на прежний курс, а от него действительно поворот еще на 2 румба на восток.

Но незамеченный поворот «Суворова» на норд нашел навсегда свое графическое отражение во всех схемах начальной фазы сражения. В 1 час 57 минут по русскому времени «Микаса» довернул с курса NO 67°на курс SO 79° — практически на чистый ост, решив, по-видимому, что уже настала пора охватывать голову 2-й эскадры. И вдруг ровно в 2 часа резко поворачивает опять на NO и идет этим курсом как раз до 2 часов 06 минут, после чего начинает вновь постепенно склоняться к востоку, но уже на большем удалении о нашей эскадры.

Напомним, что здесь идет пока речь о стандартной схеме начала Цусимского боя, подобной приведенной в главе 4: Загадочный маневр адмирала Того. 

Стрельба японцев

«Стрельба японцев была очень производительна. Судя по “Суворову”, наши суда много страдали от разрушения, от пожаров и от потери в людях при попытках тушить непрерывно возобновляемые пожары в палубах и наверху.

Краска горела ярким пламенем на стальных поверхностях, горели шлюпки, тросы, койки и деревянные поделки. Зажигались патроны в беседках и в ящиках. Сносились надстройки и мелкая артиллерия, заклинивались башни. Слетали за борт стеньги (на “Суворове” — обе мачты и обе дымовые трубы, одна за другой). В орудийных башнях прислуга выводилась попаданиями в амбразуры (на “Суворове” снесена и крыша кормовой башни 12-дюймовых орудий).

Кроме того, смотря по направлению ветра, пламя и газы от центрального костра так накаливали верхние башни подветренного борта, что прислуга не выдерживала жары и удушья, покидала башни и была добиваема осколками при выходе. Из того же центрального костра вентиляторные машины принимали вместо свежего воздуха ядовитые газы и гнали их в патронные погреба и в другие помещения под броневой палубой, в которых задыхались люди.

В рострах не только от деревянных шлюпок, но и от стальных паровых и минных катеров не было остатков, сохранивших первоначальные очертания; была лишь груда разбитых и свернувшихся в спирали листов».

Не напоминают ли читателю слова адмирала Р. о стрельбе японцев приведенное в главе «Deus ex machina» описание полигонных испытаний новой японской взрывчатки?