Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II

По существу, Отчет Пэкинхэма практически идентичен в своих выводах выводам известной нам статьи адмирала Шталя. Просто удивительно, что за столетие никто из известных автору историков Цусимы не обратил внимание на необычайное сходство мнений о Цусиме двух ее крупнейших знатоков, адмиралов русского и английского флотов[313]! Представителей, заметим, противоборствовавших флотов.

В обоих случаях вывод однозначен: японский огонь!

Это он, умноженный на превосходство в скорости эскадренного хода и не-взрывающиеся русские снаряды, принес победу Соединенному флоту, безотносительно к талантливости или бездарности противостоящих флотоводцев. Но оба специалиста отмечают, что поставить ловушку другому или, как минимум, ввести в заблуждение все же смог только один из них — Командующий усталой и тихоходной русской эскадрой — русский адмирал Рожественский.

И еще английский адмирал подчеркивает, что русской эскадре удалось с первой же минуты боя сконцентрировать точный огонь на флагмане Того. И, как мы знаем, добиться в эти первые же минуты нескольких десятков попаданий в этот японский броненосец. А когда за счет скорости хода «Микаса» стал вырываться из-под обстрела, столь же точный и все концентрирующийся огонь левого борта русской эскадры сосредоточился в «горячей точке» японского поворота.

Но, как говорит Пэкинхэм, судьба хранила «Микаса» и его мателоты. О судьбе потом.

Однако в выводах двух адмиралов есть и одна существенная разница:

— Александр Викторович Шталь подчеркивает, что вопиющая разность результатов боев при Шантунге и Цусиме создана, во-первых, новой японской взрывчаткой, коей самураи тайно смогли перевооружить свой линейный флот, пока Петербург держал 2-ю эскадру на Мадагаскаре и у Аннама. И, во-вторых, повышенной влажностью взрывчатки в русских снарядах, в результате чего влажность у взрывателя доходила до 80%.

— Уильям Кристофер Пэкинхэм видимую безрезультативность русской стрельбы объясняет, противореча во многом сам себе, недостаточной подготовкой, а в результате — малой точностью стрельбы артиллеристов 2-й эскадры. Но зато к месту и не к месту повторяет, что уж японская взрывчатка была та же самая, что в сражениях с Порт-Артурской эскадрой. Просто дотошные самураи с ней большую работу провели: подсушили, провеяли, бережно в снаряды разложили, она и ну взрываться на радостях.

Более того, в качестве одной из предлагаемых им причин вдруг возникшей взрывной силы японских боеприпасов Паке приводит тот якобы факт, что японцы сделали более строгие взрыватели к своим снарядам, после чего снаряды натурально стали лучше рваться. То есть взрыватели сделали невзрывающимися, а потому и снаряды от возмущения стали лучше все зажигать. Интересно все же, всерьез ли Пэкинхэм этот бред Департаменту морской разведки впаривал? Или по предварительной договоренности?

Всегда есть и будут специалисты и любители, утверждающие, что раз сказал английский специалист, что шимоза была старая, а наши артиллеристы стреляли не так, чтобы очень, то так оно и было. И нечего огород городить. Это так. Но для готовых воспринимать новую информацию вопросы со старой и новой шимозой и с качеством стрельбы русских комендоров оставим пока открытыми.

И еще: стократное огневое превосходство 1-го и 2-го боевых отрядов Соединенного флота перед 2-й эскадрой адмирал Шталь высчитал — вернитесь назад и проверьте! — исходя из стандартного превосходства бризантной силы старой шимозы перед русским пироксилином, не учитывая даже его «случайное» чрезмерное переувлажнение.

Так что выводы обоих адмиралов однозначно совпадают при любых раскладах: при таком преимуществе в артиллерии (и скорости хода!) Цусиму действительно мог выиграть выпускник заочных курсов юных мичманов. И хотя Соединенный флот и приложил определенные усилия в лице своего командования, чтобы все же проиграть ее уже в завязке боя, но меры, как мы видели и увидим в дальнейшем, были приняты.

«Foolproof» не на пустом месте возник!

Более подробная аргументация этих несколько непривычных для военно-морского, просто военного, а также в какой-то степени и гражданского сознания положений будет предложена в Части пятой.