Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II

1. Адмирал Рожественский рассчитывал быть в средней точке Корейского пролива в полдень 13 мая, чтобы до прохода этой точки и после нее иметь «в распоряжении наибольший (возможный) промежуток светлого времени для прохода мест, угрожаемых японским минным флотом»^{311}.

Японские источники подтверждают, что 13 мая из-за тумана и свежей погоды, говоря попросту — шторма, все их разведчики вынуждены были укрыться по портам. И в этом случае прорыв 2-й эскадры удался бы однозначно. 

Странное повреждение

Однако повреждение в машине броненосца береговой обороны «Адмирал Сенявин» 12 мая вынудило эскадру всю ночь с 12 на 13 мая идти малым ходом. «Вследствие повреждения машины “Сенявина” потеряна была надежда пройти Корейский пролив 13 мая»^{312}.[362]

С повреждением этим, надо сказать, не все ясно. Сигнал о повреждении в машине был поднят по приказу командира «Сенявина».

Вместе с тем старший механик броненосца поручик Павел Казимирович Яворовский совершенно определенно говорит в своем показании Следственной Комиссии: остановок и задержек «из-за повреждений в машине» в походе и в бою «…не было ни одной, хотя во время боя ожидались каждую минуту…»^{313}

Такая вот странная история, на которую Комиссия не обратила, понятно, ни малейшего внимания. Но это опять цветочки.

Таким образом, проход Корейского пролива был отложен на 14 мая, а возникшие 4 часа временного запаса Адмирал решил посвятить эволюциям. Днем 13 мая наша эскадра еще не была обнаружена, и японцы переговаривались по радио открытым текстом, не прибегая к шифру.

«На первых изданных в Японии планах боя эскадра показана идущей из-под южного берега Кореи. Значит, японцы полагали, что мы (зачем-то) направились в глубь Желтого моря и обогнули Квельпарт с севера. Ясно, что они нас совершенно потеряли из виду в этот период времени»^{314}. 

Несанкционированный радиообмен. Глупость или измена?

2. Вечером 13 мая командир того же броненосца береговой обороны «Адмирал Сенявин», машина которого так некстати и странно сломалась накануне, капитан 1-го ранга С.И. Григорьев 1-й, несмотря на категорический запрет Командующего эскадрой пользоваться радиотелеграфированием, решил вмешаться в радиопереговоры врага, чтобы «перебить японцев». А затем воспользовался «замеченным» японским позывным и под этим позывным послал в эфир некое сообщение.

На это сообщение был получен от японцев ответ: «Ясно вижу»^{315}.[363]

В развернутом виде на «морском языке» означающий: «Ясно вижу и понял».

Через несколько часов после получения на «Сенявине» фразы «Ясно вижу!» японский разведчик «Синано-Мару» в кромешной тьме майской ночи, в еще не рассеявшемся тумане «совершенно случайно» находит окрашенную в черный цвет эскадру.

Чтобы понять цену подобной «случайности», приведем единственный, но хорошо известный нам факт. Через двое суток, вечером 15 мая, после тяжелого боя с шестью японскими крейсерами уже сильно поврежденный ветеран 2-й эскадры «Дмитрий Донской» сумел, немного оторвавшись от противника, зайти в тень острова Даже лет. После чего был немедленно потерян им из виду и оставлен в покое до утра, не считая неудачных миноносных атак вдогонку.

Это дало ему возможность спокойно свести команду на берег и, отойдя на глубокую воду, достойно завершить долгую службу Родине, затонув под Андреевским флагом. 

Без огней эти суда идти не могли

А ведь известно было, где искать «Донского», да и уйти он далеко не мог. А тут, скажи на милость, — случайность. Традиционно объясняется эта случайность тем, что «Синано-Мару» обнаружить эскадру помог «ярко освещенный» госпитальный корабль — то ли «Кострома», то ли «Орел» — тезка броненосца. Из чего читатели долгие десятилетия делают вывод, что «Орел» освещен был примерно, как «Титаник» перед столкновением с айсбергом. Да еще эскадру прожектором высвечивал — чтоб не потеряться, а ведь и в самом деле — темно.