Цвет абрикоса

Студент начал делать дыхательные упражнения. Янский жезл его был точно из железа. Он закрыл врата в ее цветочный чертог, а студент принялся колоть ее этой своей пикой. Он колотил ее и колотил, пока певичка не расслабилась. Как любил он пить нефритовый нектар, сочащийся из лучшего на свете яшмового цветка! Студент приник к ней, точно мотылек, и обоим казалось, что они плывут в облаках. Руки и ноги ее были недвижны. Во рту и на языке она ощущала холод. С ее уст срывались бранные слова, и в конце концов она воскликнула:

– Господин Фын! Вы меня вконец заиграли. Благодать уже проникла в меня до мозга костей.

Студент не раз и не два прошелся по ее лугу. Короче, лишь когда было далеко за полдень, он угомонился и оставил ее. Они поднялись с постели, и скоро все трое уселись в круг.

– Любезная сестрица, – сказала Паньпань, обращаясь к Хаохао. – Спасибо тебе. Я просто переродилась. Ведь сколько лет провожу в утехах любви от ночи до света, а такой удивительной штуки, как у него, не встречала. Большая это в Поднебесной редкость!

Тут вошла служанка – принесла еду. Все трое принялись за обед. И скоро студент простился с красавицами, пообещав вернуться.

А тем временем Цю Чунь отправился проводить своих друзей – Сюэ и Ханя, которые уезжали домой. Потом он пошел в квартал певичек. Хаохао встретила его. Когда он уселся, то спросил ее:

– Ну, каков оказался в постели наш гость, господин Фын?

Хаохао прикрыла ладошкой рот и рассмеялась, но ничего не сказала в ответ. Цю Чунь стал браниться:

– Шлюха! Смеешься, потому что этот парень из Янчжоу лежал с тобой?

– Вы, господин, со своими друзьями-приятелями, как говорится, одна утроба. Вместе едите, вместе спите, так как же вы не знаете о его самых замечательных приметах? Думаю, в Поднебесной нет такого второго молодца.

– О чем это ты? Поясни толком.

– У него необычайное орудие мужской доблести, как если бы он был и вовсе не людского племени. Может, он получил его от заморского кудесника? Когда он затыкает собой врата лона, внутри теплеет, а потом становится горячо, как от жаровни. И расслабляешься. Короче, не передать словами, как хорошо. А когда он внутри тебя пребывает, то сам собой движется и сокращается. А уж как бешено колотит и сечет тебя этим своим орудием! Будто ласточка снует над гнездом. Много у него способов. Иной раз, кажется, и душа вот-вот от тебя отлетит. Дивное это было чувство! Вот такая у него эта вещь – никто с ним не сравнится, и ни у кого ничего подобного нет. Скажу одно – это подлинная драгоценность сего мира. Пойдите к нему и испросите у него, что за искусством он владеет. Вашей наложнице это показалось очень странным, и я ни о чем более не мечтаю, только бы он вернулся. Ибо не могу более без него жить. Одного боюсь – гнева вашего, но готова нести наказание за проступок.

– Так вот оно что! – воскликнул Цю Чунь. – Ума не приложу, где же это мой побратим овладел этим колдовским искусством! Может, от кого из ветреников, повес и охотников до баб, а может, от содержательницы в Цветочном квартале и Ивовом переулке? Рассказывал он мне о своем путешествии в Цзиньлин. Как раз после Сюэ Мяонян и прилепилась к нему, а это возможно, если он доподлинно был хорош с ней в постели.

Они еще поговорили, и этот разговор так вдохновил обоих, что Хаохао задрала юбку и прижалась к нему. Стала перед ним – лицом к лицу. Тот обнял ее, прижал и всадил свое орудие прямо в лоно. Он прижимал ее к себе и отпускал, и это чрезвычайно радовало обоих. Потом Цю Чунь спустил тетиву, и они улеглись спать.

Глава VII Посетив «Сад наслаждений» в Парчовом переулке, где красавицы одаряют любовью, три сюцая предаются блуду

Только к полудню студент появился в усадьбе госпожи Лань. Повидался с теткой. Та спросила его:

– Вчера мой драгоценный племянник ходил смотреть на лодочные гонки, но в какой компании провел он ночь?

– Один лоянец по имени Цю Чунь пригласил меня разделить его вечернюю трапезу. Мы долго беседовали о разном, потом расстались.

– В Лояне этот Цю Чунь первый среди молодцов и забияк. Местные его называют не иначе как справедливым Сай Мэнчаном. А где ты с ним познакомился?

– Несколько лет назад он имел в Вэйяне торговое дело. Мы познакомились, совершили друг перед другом восьмикратный поклон и заключили союз побратимства. Много лет не виделись, а вчера, когда я гулял по берегу, наблюдая лодочные гонки, он как раз плыл по реке. Увидел меня и велел лодочнику причалить. Сошел на берег поприветствовать меня. Так без вашего ведома я оказался его гостем.

– Если так, то ладно.

Их разговор слышала Чжэньнян. «Один вертопрах встретился с другим, – подумала она в сердечной досаде, – вот уж не ведаю, какое в том удовольствие!»

По поводу происшедшего скажу от себя так:

У лоянских мостов красоток,

что цветов на парче узорной.

Завидев молодца, мечтают об одном —

чтобы прошелся он дорогой торной.