Цвет бедра испуганной нимфы

– Я вас умоляю. Любовь – это сказка для школьниц, хотя в нынешнее время школьниц совсем другое волнует…

Он замолчал, сообразив, что откровенничает с незнакомым ему человеком, и тут же уточнил:

– А вы откуда Жанну знаете?

– Я приятель ее подруги Марфиной. Вы знакомы с Ниной?

Семен Ильич не ответил.

– А с Витей Войтюком? – продолжил Петр.

– Вы следователь? Слишком много вопросов задаете. Если вас что-то интересует, вызывайте повесткой.

– Не обижайтесь. Я не из Следственного комитета. Я работаю на Веру Бережную. И у нас вопрос к вам. Перед своим инсценированным убийством Марушкин попросил привезти ему документы, которые и сейчас в распоряжении следствия. Это были сертификаты на драгоценные камни. Очевидно, следствие уже не сомневается, кому эти камни принадлежат. Какова общая стоимость товара?

– Реальная – несколько десятков миллионов, но в этом бизнесе есть нюансы.

– Я догадываюсь какие: чем чаще эти камни перепродаются, тем выше цена, и еще важно, кто был владельцем каждого. И реализуются они в основном через аукционы, а это риск – можно получить лишь заявленную стоимость лота, а она порой невысока… Ведь так?

Пожарский кивнул.

– А еще можно заложить камни солидному банку, – продолжил Елагин, – например, под обеспечение кредита для какого-нибудь инвестиционного проекта. Можете сказать честно, кто больше вкладывается в проект застройки: вы или Марушкин?

Семен Ильич побагровел, наклонил голову, посмотрел куда-то на носки своих ботинок и наконец взглянул в лицо Петра.

– Марушкин – нищий. Ну не совсем нищий, конечно, только почти все свои бабки он транжирил, раздавал каким-то своим вкладчикам – боялся, что они его за невыполнение обещаний когда-нибудь грохнут. Но у него есть связи, к нему есть доверие определенных людей… Он вложил в наш проект двенадцать лимонов евро, хотя я не уверен, что это все его деньги. Все остальное мое… Но если честно, не только мое: я тоже взял в долг немало, и если все сорвется, то меня порвут на лоскутки… А эти камни… Большая часть моя действительно, но самые дорогие я все же выпросил у одного авторитетного мальгаша, и если что-то пойдет не так, то меня скормят аллигаторам на какой-нибудь крокодиловой ферме… Если Леня, как вы говорите, жив, то я тогда ничего не понимаю. Может, он что-то заподозрил… Если он испугался за свою жизнь и прячется, то почему мне ничего не сказал, не предупредил. У меня с ним вполне доверительные, прочти дружеские отношения.

– Если, предположим, убьют Марушкина, а потом… не обижайтесь, уберут и вас, то у кого будет подход к вашим миллионам?

– Не надо об этом.

– Хорошо, – согласился Елагин, – охраны у вас нет… То, что я видел, это не охрана. Мы можем предоставить вам до отъезда профессиональную защиту.

Пожарский покачал головой.

И Елагин согласился:

– Ваше право, но пока совет: не высовываться…

– К окнам не подходить, на открытом пространстве не появляться, – упавшим голосом продолжил Семен Ильич, – но если Марушкин жив, то, значит, он участвует в какой-то игре. И в этом случае… – Пожарский посмотрел на Жанну, – вряд ли у него от жены были какие-то тайны.

– А у нее от него?

Семен Ильич снова начал багроветь. Вздохнул глубоко и сразу резко выдохнул. Помолчал немного.

– Вам кто-то донес или сами догадались? – наконец спросил он.

– Сопоставил факты, – ответил Петр, – муж на рыбалке, жена на берегу в чужом доме, потому что ее в море укачивает… Не могли же вы оставить гостью в доме одну. А на вашем катере есть кому о Марушкине позаботиться.

– Он сам попросил подогнать ему экзотический вариант, – после некоторой паузы продолжил Семен Ильич. – Нашлась хорошенькая семнадцатилетняя мулатка.

– Выходит, тайны от жены у него все-таки были.

– Да это так: порой даже любимая жена надоедает, как вчерашняя каша. Мне кажется, что он и про нас с Жанной догадывался – Леня же не дурак был. То есть он и сейчас не дурак. А что касаемо финансовых операций, так он вообще гений: такие ходы придумывал, что я не сразу вникнуть мог. Уж на что Лидочка осторожна была, но и она сама в его операции вкладывалась и ни разу не пожалела.

Пожарский вздохнул.

– А как она машину водила? – поинтересовался Елагин.

– Прекрасно. То есть очень осторожно. Она в каждом деле осторожничала. Чтобы отвлечься за рулем, по телефону разговаривать, в сумочке ковыряться – это ни-ни. Я вообще не понимаю, как она могла перевернуться на трассе.

– А откуда вы знаете подробности ДТП?

– Так я и не знаю. Просто в теленовостях показала и сообщили, что автоледи не справилась с управлением.

Семен Ильич посмотрел в сторону столика, который он оставил несколько минут назад. И помахал рукой.

Очевидно, Марушкина по-своему поняла это, поднялась, вышла из-за столика и направилась к барной стойке.

– Я хочу домой, – вздохнула она.

– Я довезу, – предложил Елагин.

Но женщина покачала головой.

– У меня есть кому довериться.

И в этот самый момент зазвонил мобильный в кармане Петра. Вызывала Надя – соседка любовницы Леонида Марушкина. Пришлось отвечать.

– Ты где? – услышал Елагин обиженный женский голос. – А то я все жду и жду.