Цвет боли: бархат

Они влетели в холл и обмерли. На полу в луже крови лежал сам хозяин, а на стене была распята Петра Флинт, что-то мычавшая сквозь кляп во рту. Бросились по квартире, отовсюду раздавалось:

— Чисто! Чисто! Чисто!

Опоздали…

Линн уже вызывала «Скорую». Адлер врач и знал, как заткнуть рану, чтобы кровь из нее не хлестала ручьем, но все равно, опоздай они на минуту, не справился бы. На его счастье, медики приехали очень быстро, консьерж снова пытался преградить путь, не сразу сообразив, кто перед ним.

Жаклин в квартире, конечно, не было. Фрида поспешила освободить Петру, вытащила ее кляп, отсоединила карабины поручей и едва успела подхватить падающее тело — стоять бедолага не в состоянии. Линн бросилась на помощь:

— Давай отнесем на диван.

— Ноги пристегнуты.

Прибыла еще одна машина «Скорой», нужно забрать и Петру. Девушка тоже была в крови.

Только когда увезли и Адлера, и Петру, Линн обратила внимание на сделанную прямо на белой стене помадой надпись: «Мы еще встретимся…»

— Оскар, смотри.

— Да, она ушла за десять минут до нашего появления. Консьерж поделился наблюдениями.

Подошел Вангер:

— Как ты догадалась, что Жаклин здесь?

— Она позвонила, сказала, что мне до нее не добраться. Я голос вспомнила. Думаю, Жаклин пока затихнет. Но я найду ее.

Оскар отрицательно покачал головой:

— Это опасно. Мы сами.

— Нет, она будет искать встречи со мной. Я должна найти ее раньше.

— Линн, никто не позволит тебе заниматься такими делами. У тебя…

— Ребенок? Это не повод, чтобы обманывать меня. А тебе я больше ничего не расскажу. Ни тебе, ни кому-то другому. Не доверяю! И прекратите за мной следить, надоели ваши сопровождающие.

Она развернулась и вышла.

Даг и Оскар, не сговариваясь, в один голос объявили:

— Вот стерва!

Отреагировала Фрида:

— Так вам и надо! Линн права.

Вторая пара каблучков застучала по коридору.

— Еще одна…

Наблюдая в окно, как Фрида догоняет Линн, что-то объясняет ей, явно оправдываясь, и подруги садятся в красную «Феррари», Оскар поинтересовался:

— Как Ларса угораздило купить жене такую машину?

— Сама купила. Она действительно способна все сама, мы ее недооценили.

Оскар внимательно посмотрел на Вангера, вспоминая слова Линн о Пигмалионе и Галатее, и кивнул:

— Вот в этом ты прав.

Фрида пыталась оправдываться:

— Линн, прости, я действительно не могла…

— Я тебя ни в чем не виню. — Тон спокойный, слишком спокойный. Можно бы списать на то, что Линн разворачивает машину и занята именно этим, но Фрида слишком хорошо знала подругу, чтобы не понять, что машина здесь ни при чем.

— Куда ты едешь?

— Везу тебя домой.

— Тебя саму дома малышка ждет.

Линн усмехнулась:

— Мари спит, я уже позвонила. Я отвезу тебя и поеду к себе.

— Линн, мы знаем, что ты живешь у Лукаса и Дорис…

— Я знаю, что вы знаете. Вы все обо мне знаете, а лучше бы знали о преступниках.

— Ты зря обижаешься…

— Фрида, я знаю, что ты скажешь, мол, у меня маленький ребенок, я должна быть осторожна… Но это не повод для недоверия, понимаешь? Вы могли не брать меня с собой в квартиру к Лили, но не сказать, что Оскар давно приехал?.. Мы ведь работаем вместе с тобой? Вернее, уже нет. Приехали, мне ближе не припарковаться. Будь осторожна.

— Пожалуйста, не предпринимай ничего сама. Я тебя очень прошу быть осторожной, Линн.

— Да, конечно. Я буду осторожной, очень осторожной. Я даже из твоего агентства уйду. Уже ушла. Спокойной ночи, Фрида. Да, еще одно: не стоит устанавливать за мной слежку, я просто уеду так далеко, что вы меня не найдете.

— Линн!

Но красная машина уже набирала скорость. «Феррари Берлинетта» разгоняется до ста километров за три секунды…

Дорис и Лукас не спали, они ожидали возвращения Линн.

— Ну, что?

Услышав рассказ обо всех происшествиях и о том, что Оскар давно в Стокгольме, а Ларс и вовсе никуда не уезжал, Дорис возмутилась:

— Как они могли с тобой вот так, как с маленьким ребенком?!

— Меня сейчас беспокоит другое: Жаклин все знает, она даже знает мой номер телефона… Откуда?

— Ну, это просто. Его ведь знала Лили?

— Линн, а где может быть Торстейн? После таких операций отлеживаются подолгу. Когда перекраивают лицо, подолгу же бывают отеки, потом рубцы… Он должен быть в клинике!

— Нет, Дорис, там лежат только женщины, Винтер проверял.

— Но где ему быть? С отеком никуда не вывезешь, перевязывать каждый день надо. Или в этой клинике, или в других… Но везти такого опасного больного в чужую клинику Адлер не решился бы. Да и оставлять в своей тоже. Где же этот Торстейн?!

— Там, где была и Жаклин. Ей наверняка сделали операцию подпольно, нужно только понять, где она могла отлеживаться…

Они переводили беседу на другое, пытались даже говорить об университете, о том, как Линн догнать курс, что стоило бы заняться и журналистикой, раз так хорошо получился репортаж с показа моделей… Но мысли все равно возвращались к вопросу: где?

— Линн…

— Да, Дорис?

— Где была эта Лили в день убийства Аники?

— В СПА-салоне, где-то в пригороде… Дорис, ты гениальна!

Она уже снова щелкала кнопками на мобильном.

— Кому ты звонишь, своей Фриде?

— Нет, Оскару. Мы сами не успеем, они быстрей.

— Я думала, ты на него обиделась.