Цвет боли

— Я думаю, дело в том, чего ты хочешь, — тихо сказала Кристина. — Да, мы практикуем все это и многое другое. Я все делаю, как он хочет. Он знает, как далеко может зайти. Мы вместе достаточно долго, поэтому он хорошо знает мои границы. Возможно, лучше, чем я сама себя знаю. Но вначале важно, чтобы ты была очень честна со своим партнером и установила границы. Ему нужно точно знать, кто ты и что тебе неудобно. И вам понадобится безопасное слово, пока ваши отношения не разовьются настолько, чтобы он знал, как далеко может зайти.

— Я чувствую себя ребенком в магазине игрушек, — с сожалением сказала Ева. — Я хочу попробовать все. Хотя бы один раз. Я не знаю своих границ. И не узнаю, пока они не пересекутся.

— Тогда еще важнее выбрать правильного парня. Того, кто понимает, что ты новичок на сцене. Ты хочешь поэкспериментировать, но оставляй за собой право сказать «стоп» в любой момент. И ради бога, Ева, не соглашайся идти домой с парнем, пока не узнаешь его как следует. Оставайся в клубе. Все свои эксперименты проводите там, в общественном месте, где намного безопасней.

Ева кивнул. Она уже думала об этом и не собиралась вести парня домой. В место, где они с Робертом жили и любили. Было бы верхом неуважения практиковать то, что потрясло бы ее мужа, под его собственной крышей. И при этом она не согласилась бы уехать с каким-нибудь незнакомцем туда, где только Богу известно, что может случиться, если она окажется в его власти.

Дело не в том, что она не учла все риски. Наоборот! Она бывала в «Доме» не раз. Она бесконечно расспрашивала Мансура, и этот человек проявил огромное терпение и понимание. Но теперь, слушая предупреждения Кристины, она начала колебаться.

Но нет. Она все продумала. Это было все, о чем она думала последние месяцы. И хотя движение вперед к новой жизни в трехлетнюю годовщину смерти мужа может показаться безвкусным, для нее это было символично. Теперь она не отступит.

Она действительно вздрогнула, когда Кристина заявила, что она принадлежит своему мужу, и тот может делать с ней все, что хочет. Ева жаждала этого с темной потребностью, которую даже полностью не понимала. Дело было не в том, что она не принадлежала Роберту сердцем и душой. Эта потребность в покорности была гораздо глубже. Ева хотела принадлежать. Ей нужно было все, что ей давал муж, но… больше. Она хотела пересечь эту серую черту. Хотела разрушить свои границы. Она хотела узнать, что они из себя представляли и насколько далеко она хотела и могла зайти. Как она узнает, если никогда не попробует?

— Ты собираешься это сделать, не так ли? — тихо спросила Ника. — Я вижу это в твоих глазах, Ева. Я знаю этот взгляд. Ты действительно собираешься это сделать.

Ева кивнула, чувствуя облегчение.

Кристина потянулась через стол, чтобы схватить другую руку Ева, и сжала ее.

— Тогда я желаю тебе удачи, — сказала она.

— Эй, тебе не нужно идти? — спросила Ева, внезапно вспомнив, что Кристина несколько дней назад упомянула, что они с Владом собираются провести этот день вместе. — Разве Влад тебя не ждет? Я не хочу тебя задерживать. Я просто хотела задать тебе эти вопросы.

Снова это еле различимое мерцание в глазах Кристины, прежде чем она опустила взгляд и взяла Еву за руку.

— Нет, — легкомысленно ответила Кристина. — Ему пришлось все отменить. На работе возник важный вопрос.

Ева поморщилась:

— Сожалею. Я знаю, вы этого с нетерпением ждали. К сожалению, мне нужно бежать. Мне нужно время, чтобы подготовиться к сегодняшней ночи. Хотя я приняла решение, я все еще достаточно нервничаю, и мне нужно время, чтобы подготовиться и уговорить себя пройти через это.

Ника улыбнулась:

— Завтра я жду отчета первым делом, а если не получу его, то приду. И если тебя не будет дома, я позвоню в полицию!

Ева улыбнулась:

— Конечно, я буду дома.

Она встала, положив на стол несколько банкнот, чтобы оплатить обед. Ника тоже встала.

— Я провожу тебя, — сказала Ника.

Кристина взглянула на Еву, приподняв бровь, а затем многозначительно посмотрела на Нику. Ева вздохнул. Она знала, что будет дальше. Помахав Кристине, Ева вышла из ресторана, Ника была рядом с ней.

Когда они подошли к машинам, Ника протянула руку Еве.

— Ева, ты действительно обдумала это? — спросила она умоляющим тоном. — Я действительно волнуюсь за тебя. Это совсем не похоже на тебя. Что подумает Роберт? Ева, он бы умер, если бы узнал!

— Ника, Роберт мертв, — мягко сказала Ева. — Мы не можем вернуть его. Боже, если бы я могла, я бы сделала это прямо сейчас. Я бы забыла все о своих желаниях и потребностях, если бы могла вернуть его. Но он ушел.

Слезы стояли у нее в горле. Слезы, которые она не позволила себе пролить сегодня. Она настроилась, что этот год будет другим. Что она не проведет годовщину смерти мужа апатичной и скорбящей.

Глаза Ники были полны горя. Слезы беззвучно катились по ее щекам.

— Я так по нему скучаю, Ева. Он был моей единственной семьей. Я все еще не могу поверить, что он ушел.

Ева обняла ее и крепко прижала, пока плечи Ники дрожали.