Цвет ее глаз

Этот вопрос я задавала себе уже столько раз, что сбилась со счета. По прямому признанию господина Лазаря, в прежней жизни он изготавливал украшения из драгоценных камней и металлов. Трудно представить себе ювелира-следопыта, следовательно, во внешнем мире ничему такому он научиться, скорее всего, не мог. Значит, нужные навыки развил уже здесь? Но все, что мне удалось узнать об этом человеке, свидетельствовало против такой версии. Не так уж мало информации можно получить, если меньше болтать и больше слушать. Полковник считается признанным мастером интриг – один из тех людей на которых держится стабильность стремительно усиливающейся Конфедерации. Ему давно уже не приходится бродить по кластерам в поисках добычи, а может никогда и не приходилось, его талантам находилось применение в других областях.

То есть стать искусным следопытом господин Лазарь не мог и здесь.

Тогда вернемся все к тому же вопросу – как?!

Пока что я нашла лишь один устраивающий меня ответ – полковник не учился, его научили, а учителем был все тот же Улей с его непростыми подарками. Иногда они полезные, иногда не очень, но с пустыми руками в итоге никто не остается. Даже я – проблемный ребенок Стикса, могу похвастать, что в любой момент без труда нагрею воду в стакане, дайте мне только подержать его в руках хотя бы полминутки.

Полковник – один из самых важных людей Западной Конфедерации. Как минимум, однажды он едва не стал квазом, что косвенно свидетельствует о многократном приеме жемчуга. Его употребление не только значительно усиливает старые умения, есть шанс активировать новые, что, скорее всего, случалось с ним не раз и не два.

Господин Лазарь отыскал меня благодаря одному из своих умений.

Я об этом почти сразу начала догадываться, но окончательно убедилась лишь этим утром, когда полковник устроил мне забег по кишащей зараженными местности. Передавая пистолет и неполный магазин к нему он как бы невзначай прикоснулся к моей ладони. Я ощутила то, что уже ощущала – это случилось в ночь расставания с Цветником, когда забиралась в недра дредноута западников.

Память у меня может и «девичья», но при этом нередко запоминаю несущественные на первый взгляд мелочи, которые впоследствии оказываются вовсе не мелочами.

Вот и тогда ничего серьезного не случилось. Всего лишь что-то похожее на слабенький электрический разряд. Почти неуловимый, такое между людьми случается из-за статического электричества. Другая могла ничего не ощутить, но у меня очень чуткая кожа, и почему-то это запало в голову.

Полковник Лазарь притворялся джентльменом, помогая мне забраться по железной лестнице. Он это сделал лишь ради коварного прикосновения.

Такое умение называется маяк, его носитель одним касанием к обнаженной коже ставит на человека метку, после чего может легко определять направление в котором тот находится. То есть полковник всегда точно знал в какую сторону ему нужно идти, и найти дом, в котором я скрывалась, для него не составило труда.

Если вспомнить все случаи, когда прикосновения господина Лазаря вызывали у меня покалывающие ощущения, получается, что он обновляет метку приблизительно один раз в сутки. Дело в том, что она не может держаться вечно, ее заметность со временем слабеет. Носителю все труднее и труднее точно определять направление, особенно проблематично это проделывать на значительном расстоянии. Разорви дистанцию за пределы радиуса действия, и на этом все – дар перестанет помогать в поисках.

Метку полковник поставил утром и после этого ко мне не прикасался. Все указывает на то, что машину оставили в моем распоряжении на всю ночь, при всех своих недостатках конфедераты хотя бы иногда вспоминают о приличиях. Если повезет ускользнуть незамеченной, есть шанс, что до рассвета меня не хватятся. Возможно, метка работает не строго сутки, еще какие-то часы она способна выдать местоположение цели. Но сигнал от нее будет уже не таким отчетливым, как прежде, если за это время успею как следует удалиться, есть неплохой шанс затеряться на заросших деревьями кластерах, которые я высмотрела на подъезде к мертвому городу.

Для этого придется побегать как следует, но мои ноги не подведут. Пока что приходится ждать, выходить нельзя, во мраке то и дело замечаю подозрительное движение. Лагерь еще не угомонился, к тому же неплохо понаблюдать за ним подольше, чтобы выяснить места расположение часовых. Зная это на самом опасном этапе можно будет попытаться прикрыться от их взглядов корпусом бронемашины.

Торопиться – это значит рисковать еще больше. Если и эта попытка провалится, за мной начнут присматривать гораздо строже.

Но и затягивать с бегством тоже нельзя, чем ближе к рассвету, тем быстрее меня хватятся. К тому же почему-то почти не сомневаюсь, что времени в моем распоряжении осталось немного. Не знаю всей сути происходящего, но уверена, что чем дольше выжидаю, тем больше впоследствии об этом пожалею.

В общем, план так себе, но ждать другой возможности не могу. Уже не один человек прямо или уклончиво предупреждал, что моя жизнь в опасности, поневоле начнешь прислушиваться.