Цвет ее глаз

Леса пытались прижаться к дороге то с одной стороны, то с другой, а иногда и с обеих сразу. Но им не позволяли это сделать, везде в таких местах я наблюдала сотни или даже тысячи пней, а иногда протяженные участки выжженной земли с разбросанными там и сям обгорелыми древесными стволами. Даже кустарникам как следует разрастись не давали, куда ни глянь натыкаешься взглядом на их жалкие обрезки.

Но, несмотря на все меры предосторожности, в какой-то сотне-другой шагов от дороги могут укрываться тысячи зараженных, и глядя в окошко бронемашины я это не узнаю, растительность там слишком густая.

В общем, у меня нет ощущения безопасности, здесь не так сильно ощущается влияние человека, как под Центральным, где местами на километры ни кустика не встретишь и везде понатыканы вышки с различной аппаратурой.

Коренник был окружен высоченным земляным валом, местами на нем зеленела скудная травка, но не похоже, что сама собой выросла, скорее всего, землю обложили дерном. На гребне вкопаны бетонные столбы раза в три выше моего роста, между ними натянуты десятки жилок колючей проволоки, а поверху протянута ощетинившаяся шипами спираль. От этого укрепления чуть вперед выдвинуты цельнометаллические круглые башенки с закопченными станками, я не успела толком их разглядеть и поэтому не поняла, для чего они предназначены.

Въезд в городок понравился. Никаких тебе легкомысленно выглядевших шлагбаумов и вручную задвигаемых металлических заграждений, как это принято в Центральном, где на окраинах нет серьезных оборонительных сооружений (все они вынесены далеко в степь к основному периметру). Монументальная железобетонная арка, ее прикрывают массивные ворота из того же материала, они могут отъезжать в сторону по рельсовым путям. Охраны вообще не видно, зато нетрудно заметить многочисленные грозно выглядевшие амбразуры, проскочить здесь вряд ли получится даже на самой защищенной технике.

Глядя то в одну сторону, то в другую, я быстро убедилась, что мои не самые приятные подозрения сбываются – абсолютно все здешние люди одеваются под стать полковнику Лазарю или даже хуже. Не то, чтобы меня это сильно шокировало – вовсе нет. Но этот факт лишний раз подтвердил широко распространенное мнение о крайне примитивном образе жизни западников.

Если бы не политические соображения, они бы, наверное, никогда не отважились даже пробовать обзавестись воспитанницей Цветника. Такие как я здесь ни к чему, мы явно не вписываемся в их образ жизни, нам здесь абсолютно нечего делать кроме как тешить самолюбие этих грубых людей.

Господи, да тут даже молоденькие девушки щеголяют в ужасного вида высоких ботинках и в мешковатом камуфляже. Ну разве что иногда меняют последний на невзрачную черную одежду или в лучшем случае – темных тонов. Очевидно – высший шик по-местному.

И за все время я заметила только одну юбку – зеленую и уродливо-длинную. На остальных только разного вида штаны, обычно еще более уродливые.

Бронемашина свернула в узкий короткий переулок заканчивающийся тупиком. Тут нам пришлось простоять не меньше минуты, прежде чем в сторону не отъехали металлические ворота выкрашенные во всеми тут любимый черный цвет. Проехав в них, оказались на асфальтированной площадке, где стояло еще две такие же машины.

Лишь после того, как ворота закрылись, полковник впервые после пересадки обратился ко мне:

– На выход Элли, ты почти дома.

Очень хотелось сказать, в каком именно месте я видела такой дом, но столь нехорошие слова нам произносить вслух не рекомендуется. Да и думать о них тоже нежелательно. В общем, молча распахнула непослушно-тяжелую дверь, спрыгнула с высокой подножки, огляделась по сторонам и даже вверх голову задрала.

Ничего красивого не увидела, что неудивительно. Архитектура не блещет, что-то вроде каменного колодца – со всех сторон серые стены с узкими окошками прикрытыми перфорированными стальными листами, поверху этот мрачный дворик прикрывает решетка из железяк похожих на рельсы. Нет ни малейших изысков, зато чувствуется надежность, что делает это место похожим на крепость.

Или, скорее – на тюрьму.

Если это мой новый дом, можно сразу вешаться, тем более, что решетка наверху весьма к этому располагает. Только бы добраться до нее и можно обставить все пусть и не красиво, зато драматично и публично. Болтаться там у всех на виду с вывалившимся языком, на дне каменного колодца немало зевак поместится.

В общем, в дверь, распахнувшуюся перед нами в одной из стен, я заходила с не самыми оптимистичными мыслями.

Но себе не принадлежу, и потому была вынуждена на ходу обратиться к ненавистному до зубовного скрежета человеку:

– Полковник Лазарь, вы не подскажите, где здесь можно переодеться и принять душ?

– Не подскажу, – не оборачиваясь, буркнул западник.

– Но мне нельзя показываться перед господином Дзеном в таком виде.