Цвет махаона

Улицы Райли были похожи на картины начинающего художника. Белоснежные шапки украшали десятки тихих домов. Люди тащили в руках огромные пакеты, зачастую набитые тем, о чём, в лучшем случае вспомнишь через несколько недель. С неба спускались хлопья снежинок. Облака периодически расходились и давали солнцу шанс порадовать жителей своими лучами. Билл чувствовал себя самым счастливым человеком в мире, ведь через день он женится на любимой девушке. Вечером Джессика устраивала девичник у себя дома. Как она говорила, на нём будут десять или одиннадцать однокурсников.

– Бабуль, сегодня я работаю до ночи, – говорил Билл, уплетая бутерброд за завтраком. – А на завтра и на Рождество взял выходные.

– Хорошо, – ответила она. – Я сегодня приберусь в доме, а завтра вечером нарядим ёлку. Идёт?

Билл улыбнулся и продолжил уминать бутерброд. Это первое Рождество без Чарли и мамы. Они любили этот праздник, но так и не смогли увидеть, как Билл становится настоящим самостоятельным мужчиной, создавшим новую семью именно в этот день. Он строил планы на будущее. Жить они собирались в этом доме. Как он считал, у бабушки Лизы недостаточно места для троих. А если появится ребёнок? Тогда пространства нужно ещё больше. Этот вопрос даже не обсуждался. Билл, как глава будущей семьи, твёрдо стоял на своём.

Перекусив и побрившись, он отправился на работу, где его ждали бесконечные машины, ленивые коллеги, водители, куда-то вечно опаздывающие, и злой, как собака, начальник. Работа его утомляла, от чего он стал чаще срываться на коллег и бабушку. Конечно, та на него за это не обижалась. Она понимала, что у Билла тяжёлые времена, к которым долго привыкаешь. В эти моменты она просто оставляла его наедине со своими мыслями, а сама уезжала в Нилз или отправлялась гулять по магазинам.

– Эй, Бенктон, почему снова опаздываешь? – возмущался начальник.

– Я пришёл вовремя, – удивился Билл. – Моя смена начинается в семь, а сейчас без пятнадцати!

– Машины стоят уже три часа! – кричал Петерсон. – Их некому разгружать!

– Я здесь ни при чём! – сказал Билл.

– Если считаешь себя самым умным, то пиши заявление и проваливай к чёрту!

– Извините, мистер Петерсон! – ответил Бенктон.

– Марш переодеваться и за работу! Машины задерживаешь!

Билл вёл себя спокойно, но внутри всё бурлило. Иногда он хотел подойти к нему и дать в морду, но понимал, что за это его могут не только уволить, но и посадить. Приходилось терпеть, так как уходить было некуда. Кругом требуются люди с дипломом.

День тянулся, как жевательная резинка, прилипшая к подошве. Из-за метели многие машины задерживались, что только тормошило натянутые до предела нервы. В последние дни Билл возвращался домой за полночь. Он всегда думал о Джессике, о предстоящей свадьбе, о её девичнике. Переживал, что она напьётся, что подружки начнут перебирать ему кости. Что расскажут про злосчастный поджог мастерской Коннела. Джессика об этом не знала, а Билл раскрывать тайну не хотел. Он и сам не верил, что мог пойти на такое, ведь в памяти этот вечер никак не отобразился.

«На минутку заскочу и уйду», – думал он.

Билл знал, что этого делать нельзя, но всё же очень скучал по ней. Бенктон желал увидеть её улыбку, глаза, нос, услышать её голос.

Подходя к дому, он услышал доносящиеся из него звуки музыки. Там было весело, о чём намекал перебивающий песни группы «Бич Бойс» хохот. Глядя в окна, можно распознать силуэты гостей. На крыльце курил бывший парень Джессики. Бенктон его сразу узнал.

«Что он здесь забыл? – спрашивал себя Билл. – Это же девичник. Почему этот Кевин на нём?»

Билла сковала ревность. Одна его сторона не давала повода для переживаний, но другое я выдумывало фантазии, что тот ещё ухаживает за Джессикой. Бенктон уверенно подошёл к Кевину и со злобой в малиновых глазах спросил:

– Что ты здесь делаешь?

– А мы знакомы? – удивлённо спросил Кевин. – А-а-а, – осознав с кем разговаривает, сказал он. – Ты, наверное, жених Джессики? И что она в тебе нашла? – договорил он, скинул пепел с сигареты на снег, усмехнулся и отошёл от Билла.

Бенктон громко сопел, выдыхал тяжёлый пар через раздутые ноздри. Голова, как вулкан, была готова извергнуться. Ненависть. Пальцы сжались в кулаки и издали неприятный хруст. Кевин, как чёрно-белый флажок для гонщика. Только он этого не знал. Насмешка и слова «Что смотришь?» заставили Билла оживиться. Бенктон набросился и начал бить с такой силой, что сам кричал от боли, затмевая крик Кевина. Перед ним бледное полотно, с иногда проскакивающими кровавыми пятнами. Кевин не мог ничего сделать. Он оборонялся, брыкался и пытался выбраться из-под взбешённого тела. Билл наслаждался тягучей тёплой влагой, в которой утопал его кулак. Кровавые брызги летели в лицо и орошали девственно-белый снег.

– Помогите! – кричал Кевин.

Из-за громкой музыки в доме никто ничего не слышал. Он откидывал разъярённого Билла, но тот снова прыгал, как лев со своим кривым оскалом. Лицо Кевина было неузнаваемо. Под глазами синяки, нос сломан, а изо рта текла кровь.