Цвет моих крыльев [litres]

– Ну да, – Флай рассеянно пожал плечами, – я всегда во всем виноват. Если небо упадет на землю – это тоже будет по моей вине.

– И все победы у тебя купленные! Можешь не отнекиваться, это и так все знают.

Нермор-младший наконец-то отвел взгляд от облаков… и резко, без каких-либо отвлекающих маневров врезал Кьяло в челюсть. Тот ответил – тоже резко и очень охотно. Чувствовалось, что этого и добивался.

Короче, долгожданная драка все же состоялась! Причем не успела я решить, за кого буду болеть в этой потасовке, как оба парня, забыв про одиночные удары, сцепились и покатились по земле, подняв тучу пыли. Они даже ругаться перестали: до меня доносилось только сердитое сопение и сдавленное рычание. Однако разобрать, кто из них какой звук издавал, я смогла только тогда, когда рычание перешло на качественно новый уровень. Оно внезапно стало глубже, раскатистее…

Окончательно сомнения покинули меня, когда Кьяло вдруг на мгновение замер и напрягся. Я не видела его глаз, но живо представила, как они стекленеют и наливаются золотом. Только этого не хватало!

Флай тоже почувствовал перемену и попытался отползти подальше, воспользовавшись заминкой, но не успел. Берсерк уже крепко ухватил его обеими руками, сжал… Мне показалось, что я слышу, как у Глазастого трещат ребра. А может, и не показалось…

В любом случае медлить было нельзя, а звать на помощь крайне нежелательно. Поэтому я сделала первое, что пришло в голову, – прыгнула на Кьяло сверху. Точнее, попыталась прыгнуть, но тут вмешался пресловутый человеческий фактор. Или нечеловеческий… В общем, фактор был на пару размеров больше нормы и имел вид в меру растоптанного сапога, который в самый неподходящий момент зацепился за край окошка. В результате вниз я не спрыгнула, а спикировала. Впрочем, приземлилась именно туда, куда задумывала, – на шею нашего спятившего берсерка.

Но он, кажется, даже не почувствовал моего появления. Как и удара каблуками под ребра, которым я его немедленно наградила. А никакого более действенного оружия у меня с собой конечно же не было. Разве что… Магичка я или нет, черт возьми?

Я вцепилась обеими руками в плечи Кьяло и начала нагревать ладони. Медленно, слишком медленно… Впрочем, это мое восприятие времени опять дало сбой. На деле не прошло и пары секунд, а рубашка моего лучшего друга уже начала дымиться. И тут до меня дошло, что плечи не самое уязвимое место у такого бугая.

Одна ладонь спешно переползла на шею, другая на щеку. В этот раз ожог получился более резким: Кьяло дернулся всем телом, разжал руки и попытался стряхнуть меня со спины. А фиг вам! Держалась я крепко и при этом лихорадочно пыталась сообразить, как привести парня в чувство. Зато он пустыми рассуждениями себя не утруждал и, нащупав мою левую руку, дернул ее с такой силой, что мое запястье обиженно хрустнуло. Я взвизгнула, но только сильнее вцепилась в шею берсерка раскаленными пальцами. Кьяло, в свою очередь, издал что-то отдаленно напоминающее вопль самца бабуина в брачный период, крутанулся вокруг своей оси и со всей дури приложил меня спиной об стену конюшни. А потом еще раз. Третьего удара доски не выдержали, и мы ввалились в стойло сквозь образовавшуюся брешь. Точнее, я повалилась на усыпанный опилками пол, а Кьяло – на меня. И тут же возле моего виска мелькнуло что-то большое и темное. И врезалось парню в затылок.

Но вырубилась при этом почему-то я.

Очнулась, впрочем, почти сразу же, от перешептываний.

– А она точно жива? – Встревоженный голос Кьяло (нормальный, человеческий!) сложно было с чем-то спутать.

– Вроде бы да. Мертвые же не дышат! Кажется… – А вот Флай как-то странно похрипывал.

– Тогда ее, наверное, в комнату отнести надо…

– Ага! Ты еще скажи – лекаря позвать! И попутно объяснить, что здесь произошло.

– Ну подумаешь, выяснили отношения.

– А заодно снесли стенку конюшни.

– Да она гнилая была!

– Это ты Понжеру объяснять будешь. А ожоги свои инквизиции показывать.

– Они пройдут к утру! У меня все быстро заживает.

– А до завтра ты в парандже будешь ходить, как алийская красавица?

– Я тебя сам сейчас в паранджу по самые уши замотаю!

– Это мы еще посмотрим, кто кого замотает!

– А спорим, не подеретесь! – прошептала я.

Прошептала? Хотела же гордо провозгласить! Но губы меня не слушались, и звуки получились едва слышными. Не знаю, насколько хорошо парни разобрали, что я сказала, но спорить они сразу же перестали. И то хорошо. Ведь от каждого их слова голова готова была расколоться на кусочки, как плохо склеенная вазочка. Неприятное ощущение.

Молчание, впрочем, длилось недолго.

– Ты как? – поинтересовались ребята, в кои-то веки проявляя солидарность.

– Бывало и хуже, – поморщилась я. – А вы?

– Бывало и лучше! – вновь хором отрапортовали парни.

Я поняла, что словами ничего путного от них не добьюсь, и попыталась разлепить глаза. Веки были тяжеленными, будто к каждой реснице привязали по пудовому каменюке. Однако крепкие у меня реснички – не отрываются! Но и не поднимаются.